Shoqan – Труды: [Заметки по истории южносибирских племен]

Бурятский шаман

На пространстве юго-восточной части европейской России и по тундрам, лесам и степям всей Сибири живут оседло, кочуют и бродяжничают множество разноплеменных народов, известных у нас под именем инородцев. Народы эти принадлежат к финскому, тюркскому и монгольскому корню или же составляют любопытное соединение элементов от всех этих племен. Образ жизни, язык этих народов почти неизвестны, хотя Императорское Географическое общество в своей полезной деятельности и старается собрать этнографические сведения о инородческих и иноверческих племенах России, но до сих пор мы не имеем ни одной капитальной статьи.

Племена монголо-тюркские, живущие в юго-восточной Сибири, в стране по Алтаю и Енисею, — в стране, которая была колыбелью тюрков и монголов, — сохраняя до сих пор чистоту тюркского языка и обычаев, представляют обильную жатву наблюдательному филологу-монголисту. Академик Кастрен1, бывший в Сибири, многих из них относит к племени самоедскому отюречившемуся и Саянские горы считает колыбелью финнов. Нет сомнения, что племена: финское, тюркское и монгольское имеют нечто общее как в совокупном влиянии их на развитие человечества в разные эпохи его жизни, так и в… языке. Родство языков финского, тюркского и монгольского признано уже многими учеными, особенно же — двух последних. Сибирские номады и бродячие звероловы тюркского и монгольского племен, исповедывая свое шаманство — жреческую веру, имеют в характере, жизни и языке более самобытства, нежели тюрки — османь2 и татары казанские. Мухаммеданская религия [гасит] в них всякую искру самобытства, всякую национальность: возьмите казанских татар, они, как гласит нам история, потомки монголов батыевых || или смесь воинов Батыя с тюркским [племенем] — половцами. Скажите, пожалуйста, есть ли что-нибудь в волжском монголе напоминающее его происхождение? — Ничего. Казанцы, османы, крымцы так вдались в коран и ислам, что не имеют ни одной народной сказки и не сохранили ни одну древнюю песню. Единственное произведение казанской музы поэма Му[хаммедие] имеет содержание религиозное. В языке их вы встречаете на половину слов арабских и персидских. Что ни говорите, учение Мухаммеда вполне достигает своего назначения: обратить всех последователей в арабов и заставить их ни о чем не думать, ничего не уважать, кроме корана и его, Мухаммеда. В тюрках-мусульманах вы видите одну только односторонность направления религиозно-схоластического; во всем же другом они до крайности тупы и не способны ни к какой иной деятельности, — между же тем их языческие собраты, находясь на гораздо низшей степени образованности, умственно стоят выше. Бродячий якут, калмык, монгол, не говоря о его народной характерности, имеет свою поэзию, следовательно, свою самобытную сферу, хотя и ограниченную, но свою сферу интеллектуальной, прогрессивной жизни. Прочитайте поэмы якут, кроме достоинств поэтических, по свидетельству Щукина3 («Поездка в Якутск»), имеют и значение историческое. Оногой-бай (герой поэмы того же названия) вышел, по преданию народа, из Алтая [с] 150 человеками. Миф этот имеет основание: между карагасскими4 татарами (в Енисейской губернии) есть волость, называемая до сих пор Саха; якуты тоже называют [себя] саха. Таких поэм у якут много: Элляй-батыр, начальник эмиграции, последовавшей за Оногой-баем, Багани-батыр, Немёйбай-тойон. Каждая из них обессмертила для народа известные случаи разных эпох его истории. Поэмы, знакомящие с верой и религиозными обрядами народа, — это: Хорылан, Мохсогол, Еберен-Эмехсин, романтическая, воспевающая любовь Кыланных-Кыс-батыр (Замечания о якутском языке Огородникова5. «Отечественные записки», 1846)*. Карагасы (Енисейской губернии, Минусинского уезда), телеуты, кергиты* (Томской губернии) и другие имеют также много преданий и сказок. Поговорки их заключают в себе много практических истин; например, пословица телеутов: «Раб знает иногда больше князя, да говорить ему не позволяют», «В бороде ума нет» и проч. Язык у всех енисейских и томских инородцев, сколько можно судить по словам, чисто тюркский, близкий, как справедливо заметил г. Чихачев6, к джагатайскому, который считается из исследованных диалектов более коренным, с небольшою примесью финских и общетюркско-монгольских слов. Это было бы особенно полезно для тех ученых, которые стараются определить родство финско-тюрко-монгольского языка. Все до сих пор помещаемые замечания в журналах и брошюрах о языках якутском (Замечания о якутском языке. «Отечественные записки», том XLVII, Смесь; Известия Географического Общества…) и карагасском (ibid*., князь Костров)7 не дают никакого понятия. Выражение звуков тюркских русской азбукой без особых фонетических знаков чрезвычайно их уродует; сравнения же автора некоторых слов с словами тюркскими или монгольскими по карикатурной… последних, заставляют заподозревать и точность первых. Для совершенной пользы науки желающие познакомить нас с языком этих народов, при составлении словарей, что обещал относительно якутского языка г. Огородников, автор статьи «Замечания о якутском языке», еще в 1846 году, должны бы избрать или монгольский, или арабский алфавит, на которых утвердилось [правописание] этих языков: 1) для того, чтобы передача звуков была бы правильна, 2) для того, чтобы можно было легко видеть уклонения и различия от подобных же слов, существующих в монгольском и татарском языках. Не считаю нужным говорить также, что для составления хорошего словаря или грамматики необходимо нужны фундаментальные знания монгольского или одного из диалектов тюркского языка. Без этого ничего не будет дельного.

Якуты

Г. Огородников в своей статье делает следующие сравнения для подтверждения «весьма основательной догадки Шотта8 о сходстве языка тюркского с якутским». Вот его доказки*.

Über die Jakutische Sprache (Archiv V. Erdmann)*

Турецкие	Якутские
от aqhul	ol
должно быть [огул]	киргизы говорят также ӧl
avquv [?] — не знаю	ov
kungis [?] — не знаю, что это за слово	kumis – якутское, кажется, слово; нарицательное имя напитка из кобыльего молока.
ehder, ihder [?] — тоже бог знает, что за слово	eder
aral — должно быть [арал] — остров	ary [арыы]
mojun, bojun	moi [mooj – моой]
[моюн] — шея	–

Алтайские кочевники

Прикажите после этого судить о неизвестном языке якутском, когда нельзя узнать под французскими слов турецких. Это сравнение принадлежит еще ориенталисту Шотту.

Г. Огородников предлагает азбуку из 21 буквы и приводит примеры, но от этого не легче. Однако ж из всех примеров и выписок очевидно, что преобладающий элемент — тюркский; есть, впрочем, слова неизвестные, должно быть финские; формы грамматические общетюркские. Вот склонение: (смотри статью Огородникова).

Что-то не так; кажется, автор перемешал падежи: его творительный более походит на родительный9, а родительный, кажется, вместо винительного.

Вот местоимения:

Личные— мин у Ш[отта] (?)

ты — эн

он — кини (?)

Указательные сей — субу, бу; первое, кажется, происходит от [су]; киргизы говорят усу.

Притяжательные мой — мiэн [миэнэ]

твой — мене [эйиэнэ]

свой — беэмгене [бэйэм киэнэ],

у киргиз есть слово собственное мое.

Спряжение: Асыэкха — [есть]

Я ем — асабын [аhыыбын]

Ты ешь — асагын [аhыыгын]

Он ест — асыр [аhыыр]

Мы едим — асабыт [аhыыбыт]

Из этого запутанного изложения ничего нельзя извлечь. Подобное руководство ни к чему не ведет. Слова почти все тюркские, но обезображены ужасно. Вот одна якутская поговорка: Ким бар бу ола эрегя сох бары тылыунан кепетярь, — ойдарана10.

Хакасская женщина

Можно разобрать, что бу есть указательное [местоимение], ола — не знаю, эрегя — тоже, сох — тоже, бары от [бар] (у киргиз также [бар]), слова кепетяр окончание турецкое третьего лица изъявительного наклонения, ойдарана, по уверению Огородникова, значит эхо; слово это, кажется, составное… ложбина, пещера, дупло и… крик. В сложности — крик ложбины, крик дупла. По автору, вся поговорка значит вот что: кто может (перевод не буквальный), не учась, (там, как можно полагать по частице указательной, бу этого нет) говорить на всех языках? — Эхо. Бу ола эрегя — кажется, близко татарскому [йер]. Тогда смысл будет таков: кто (есть) в этих местах (разумея свою землю) все языки знает? — Эхо.

По всему видно, что автор сам не очень силен в языке и не изучал его, а писал по расспросам. Через подобные замечания мы никогда не узнаем языки инородческие; надо ждать и ждать, когда какой-нибудь ученый, знающий языки тюркские и монгольский, исследует и укажет только на особенности, больше, кажется, не нужно. Посещение кочевьев инородческих Енисейской, Томской и Иркутской губерний принесло бы и историческую пользу. Географические сведения восточных историков достойны исследования. Открытие урочища Дулон-Булдак, по указанию Абульгази, дает им большую цену*. Многие названия рек — Барфучин (Баргузин), Керулан, Оноп и другие — существуют и теперь. Может быть Икар-Мурун, о котором писали так много, название «10 рек» существует также в языке туземцев?

К числу этих малоизвестных народов принадлежат киргизы, народ тюркский. По свидетельству Абульгази, они жили в Южной Сибири по рекам Селенге и Икар-Муруну (Ангаре)*. Он их называет керкезы или киргизы…* и говорит, что они происходили от внука Угузова-Киргиза*. Рашид-аддин относит их к числу лесных народов, обитавших в стране Бархуджин Тукум. При Чингис-хане иналом (так назывались, по уверению Абульгази, князья этого народа) киргизским был Урус. Он покорился Чингис-хану и с послом его Бору отправил белого сокола с красными глазами и ногами. В китайских летописях под 1207 г. нашей эры говорится, что Чингис-хан послал двух чиновников своих, Алтана и Бору, к поколению кир-цзис и что вследствие того Идирнэрэ и Алдар (должно быть, послы князей киргизских) привезли лучших соколов. После Чингиса киргизы достались в удел Тулую, следовательно, остались на прежних местах и не участвовали в военной эмиграции других монголо-тюркских поколений. Рубруквис, бывший в 1254 году у великого хана Мункэ, говорит, что киргизы живут на север от Каракорума.

Киргизы

Где бы ни был Каракорум — в истоках Селенги или на верхнем ли Орхоне — киргизы все-таки остаются обитателями южной части Сибири и могли [распространяться] до Байкала. Буряты до сих пор курганы в новой* Сибири называют киргиз-гер (киргизские домы). Фишер («Сибирская история») полагал, что Икар-Мурун есть Хуанхе, почему предполагал, что киргизы переселились в южную Сибирь гораздо позже Чингиса. Клапрот (Mémoires relatifs á l’Asie) опровергнул эту [гипотезу], приводя выписки из истории династии Юань (1280—1367) народа ki-li-ki-sz (читай kirkis).

Последующая история этого народа не известна до появления в Сибири русских и до столкновения казаков с киргизами и урянхайцами. Зато в течение всего XVII столетия в сибирских летописях мы встречаем их беспрестанно. То нападают они на Томск, Кузнецк, то соединяются с телеутами, с урянхайским алтан-ханом или с джунгарским тайшием*. [В] 1606 году Немча просил подданства и отправил для этих дипломатических переговоров [жену свою]. Матрона повела дела не совсем удачно, ее оскорбили, и киргизы в отмщение сделали набег на Тару и Томск. [В] 1607 году они были подданные русские, в 1642 г. — подданные зюнгарского владельца Батора, а в 1657 — [сына] алтан-хана урянхайского Лобзана. Кочевали они тогда по Белому и Черному Юсам, Абакану, на юге до Саянских гор, на запад до Томи и на восток до Енисея. (О киргизах смотри Фишера «Сибирская история»; Иакинфа «Историческое обозрение ойратов»).

В исходе XVII века вдруг совершенно исчезают киргизы, и их имя более не встречается в сибирских летописях.

По свидетельству Фишера, они были переселены зюнгарским [хонтайдзием], но куда, — он не знал, однако ж предположил, основываясь на слухах, что новое их место переселения должно быть около Тибета и гор Гиндукуш. Левшин говорит, что шведские офицеры, бывшие в Сибири, первые внесли в историю это событие (Левшин «Описание киргиз-кайсацких орд и степей»). Клапрот подтверждает это известие, ясно указывая на новое их место (Journal Asiatique, 1823 г.).

Башкир и киргиз-кайсак. Гравюра XVIII века

Чрезвычайно трудно предположить, чтобы целое племя могло вдруг исчезнуть и обратиться в один калмыцкий оток (отделеление), как уверяет отец Иакинф. Иакинф уверен, что киргизы — буруты, когда последние есть совершенно отдельный от сибирских киргизов народ тюркского корня, а имя их кэргыз есть тюрецкое*. «Сибирские казаки, — говорит автор, — имели дело с одним калмыцким отоком, который назывался кыргыз». Подобные предположения ни к чему не ведут: в числе башкирских волостей есть род кирей, у ногайцев крымских и у кундуровских11 татар Астраханской губернии также и у казаков (киргиз-кайсаков) — тоже.

Неужели из этого следует, что киргизы енисейские происходили от башкир, ногайцев или казаков, или обратно: башкиры, ногайцы и казаки происходят от киргиз. Ученый монах не обратил внимания ни на восточные, ни даже на свои китайские источники, откуда черпал так много. Киргизы под именем хакасы, как народ родственный с тюркским хой-ху, упоминаются у историков Поднебесной империи (Klaproth, Mémoires relatifs á l’Asie); в его истории Чингис-хана говорится о посольстве к народу кирцзис. Оток же киргиз между калмыками, мог образоваться из остатков киргиз после их переселения, или из военнопленных, как оно произошло у киргиз-казаков* и у кундуровских татар; Георги12 в своем описании народов, изданном в 1779 г.*, говорит: «Между ними (кундуровскими татарами) находится несколько бурутов, или Большой орды киргизов (автор везде мешает благодаря соседству Большой орды кайсаков с киргизами), которые в 1758 г. с некоторым числом зюнгарцев соединились. У башкир и ногайцев [они] могли попасть по той же причине.

Башкиры еще в 1780 году угоняли скот из [Наймановских] волостей Средней киргиз-кайсацкой орды с реки Аягуза, а ногайцы, как известно из истории, так и согласно преданиям, обитали в степях киргизских до 1680 года, до движения [Хо]-Урлука, главы торгоутов13, из Тарбагатая. Баранта существовала у кочевых степняков всегда и для набегов их не было препятствий (?) (о ногайцах см. ниже примечание).

Китайская география Дай-цин-И-тун-чжи говорит о каком-то народе тюркского племени полу или пулу, искони будто кочевавшем в местах нынешнего кочевья Черной орды*, и что они, китайцы, современники династии Танов, не имели с ними сношений. (Tableaux historiques de l’Asie. Journal Asiatique, 1823; Mémoires relatifs á l’Asie). Основываясь на существовании в Кашгаре пулу, китайский географ выражает следующее предположение: «Имя полу, очевидно, сходное с бору и, нет сомнения, что народ пулу есть буруты». Автору непременно хотелось объяснить имя бурут, и только китаец может из полу делать бурута («Описание киргиз-кайсацких орд и степей» Левшина; «Отечественные записки»; Klaproth. Magasin Asiatique).

Киргиз. Гравюра XVIII века

Интересно знать, откуда происходит слово бурут; сами киргизы называют себя просто киргиз или кара-кергиз, а о полу, буру и о бурутах не знают, кажется, ничего. Название это, как видно из вышеприведенного, совсем не китайское, а видно, что китаец хочет непременно ученым, мудрым образом объяснить это слово. Если между киргизами есть род и отделение бурут, то, по нашему мнению, оно могло произойти только от выходцев из племени бурут, которые, по Рашид-аддину, так же, как и киргизы, были лесные народы и принадлежали к ойротам. (Журнал Министерства народного просвещения 1845 г. Май).

Сохранились ли у потомков сказания о прежнем кочевании их на Енисее и о движении на юг — мы не знаем. Известно нам одно то, что преданиями они очень богаты. По сведениям, собранным бывшим приставом от правительства при Большой киргизской орде майором Г. Франелом [в] 1849 г. по рассказам, видно, что они почитают себя потомками ногайцев, будто бы кочевавших тут до них. Киргизбай, родоначальник их, с двумя сыновьями, Атыгеном* и Тагаем, удалился от притеснения ногайских князей, Манаса и сына его Семетея, с берегов Или в горы, лежащие на юг. Старший сын Киргизбая стал кочевать по вершинам реки Аму и Сыра, в возвышенной долине Памир, что лежит между горами Бадахшана*, а младший засел в горные долины Кунгей и Терскей, образуемые: первая — южным склоном гор Кунгей-Алатау и северным берегом озера [Иссык-Куль], вторая — южным берегом озера и северным склоном Киргизнын- Алатау вместе с течением озера. Нам известны только три рода собственно иссыкульских киргиз, а о родовичах их, живущих южнее, сведений не имеем; впрочем, по уверению китайцев, они состоят из 15 поколений.

Развалины древних городов и башен, разбросанные на берегу озера Иссыка*, также относятся народом ко временам ногайским.

Вообще же сведения наши о Дикокаменной орде слишком ограничены; остается ожидать более новых сведений, собрать которые теперь, после вступления бугу в наше подданство, предстоит возможность.

Озеро Иссык-Куль… киргизских выбрасывает в бурную погоду разные принадлежности домашнего быта. Народ рассказывает или объясняет это явление так: в древние, ногайские времена было на берегу озера много цветущих городов и селений. Бог наказал жителей за распутство и безверие: восточная часть берега на значительное пространство оборвалась вместе с городами и селениями, и озеро проглотило весь этот безбожный смрад ногайский.

Предания эти о ногайцах замечательны тем более, что они почти общи для всех кочевых среднеазийских племен. Киргиз-кайсаки тоже все развалины в южной и западной полосе своей земли приписывают также ногаям. Каракалпаки и башкиры также имеют притязания на ногаев. Пункт этот особенно достоин исследования, и я намерен говорить о нем более подробно14 в другом месте и при другом случае, теперь же обратимся к казакам.*

Киргиз-кайсаки. Рис. XVIII в

Киргиз-кайсаки принадлежат по языку к народам тюркским и почитаются многими и по происхождению тюрками. Народность киргизская не была никогда предметом серьезного ученого исследования, даже дельных этнографических и нравоописательных статей мы не читали, исключая «Описания киргиз-кайсацкпх орд и степей» Левшина [и «Записки о киргиз-кайсаках Средней орды» Броневского] («Отечественные записки»), этого во многом достойного и замечательного труда, но в некоторых случаях стоящего ниже посредственности.

Многие труженики в области науки, говоря о гуннах, печенегах, узах, аварах, делали прямые заключения: киргиз-кайсаки и калмыки, обитающие в стране, откуда вышли гунны, суть потомки последних, возвратившиеся после падения монархии Аттилы15 на Волгу и долго еще бывшие известными под именами кути-гуров, арзи-гуров и проч. Действительно, трудно определить происхождение народа, подобного киргизам, народа кочевого, который не имеет письменности, следовательно, никаких памятников прошедшего. Не отрицаю, что такой предмет, как история и происхождение кочующих народов, не представляя никаких данных, фактов, может повести только к разным темным догадкам, не доказывающим ничего; но все-таки, изучая внимательно этнографию народа, мы можем открыть, если не истину, то, по крайней мере, слабое отражение ее, сколько-нибудь раздирающее густой слой тьмы неизвестной. Если поэтические сказания Гомера16 и предания, собранные по слухам Геродотом17, имеют сколько-нибудь достоинство историческое, если всякое искаженное, баснословное предание имеет в основании своем происшествие и истину, то, нет сомнения, что положительные и последовательные сказания киргиз, их образ жизни, обычаи и нравы современные, отражающие быт их предков и при сличении во всем согласные с историческими указаниями, могут иметь значение историческое. Как… произведения чисто народного ума, обусловливающие чувствования, жизнь и прогресс всей массы общества, наконец, как… произведения, вылившееся из уст всего народа как от лица одного существа, они не лишены как исторического, филологического, так и психологического интереса.

Кочующие татары18, хотя и исповедуют ислам, но, подобно языческим собратам, составляют совершенный контраст с оседлыми одноплеменниками. Мусульманская религия, принятая ими хотя давно, не имела на них разрушающего влияния, как на татар и других. Кайсаки были за 20 лет перед сим, до введения русским правительством [окружных приказов], правоверные по имени. Они по-прежнему усердно продолжали свои шаманские обряды и заклинания и чтили баксу, служителя духам. Ни один батыр в степи не знал, что за птица Мухаммед. Рассказывают за факт, что знаменитый в Средней орде султан Барак (умер [в] 1749 г.), слыша беспрестанно от татар и бухарцев восклицания вроде: «О, Мухаммед! Нет бога, кроме бога, а Мухаммед — пророк его», так заинтересовался им, что полюбопытствовал спросить: «Все татары и сарты, говорят: Мухаммед да Мухаммед, должно быть, был малый разбитной». Но теперь уже совсем не то: в короткое время, с открытия первых округов в 1822 году, ислам благодаря заботам правительства сделал чудовищный прогресс. В каждом ауле есть мулла и подвижное медресе — школа; кто не содержит тридцатидневную уразу и пятивременный намаз, тот не имеет голоса и уважения родичей; словом, киргиз-степняк в фанатизме нисколько не уступает какому-нибудь стамбульскому дервишу*, кувыркателю ордена Мевлеви19… Бог знает, лучше ли будет для благополучия будущего от нового религиозного направления в степи. Не лучше ли было бы оставить их при прежней терпимости? Киргиз, как подобает живо увлекающемуся сыну степи, по уши погрузился в [ислам] и не терпит ничего, что не согласно с Кораном. Песни, древние поэмы, борьба, свобода женского пола и участие его в публичных увеселениях — все начинает выходить из употребления. Нашлось уже много ратоборцев гаремного заключения и бедные [жены] их, заключенные в юртах, украдкой вырезывают войлок юрты, чтобы смотреть [на] белый свет и на проходящих. Такова натура женщины: они мучатся и страдают до тех пор, пока не вкусят запрещенный плод. Старики жалуются на новизну; женщины симпатизируют тайно мнению стариков, молодежь большею частию колеблется — до женитьбы они вспоминают старину, а с женитьбою тотчас делают таубя (раскаяние) и исправно совершают требы; но заповеди и высокое подражание пророку (сунне) оставляют в стороне. Не лучше ли бы было оставить киргиз так, как они были прежде. Природные их таланты — устойчивость, их живой ум — в своей деятельности находят гранитный оплот в вере и разбиваются, и… прогресс массы их, хотя и делает большие шаги, но некоторые из них идут диаметрально противоположным ходом. В настоящее время, можно сказать, происходит незаметная, но сильная борьба старины с новизной: мусульманской, подражающей востоку, и русской. Так теперь. Подобное явление представляют и ногайцы, башкиры, так недавно барантовавшиеся с киргизами, в настоящее время совершенно отатарились. Знаменитые в степях музыканты башкирские чибизгичи* не поют и не исторгают более взгляды удивления и слезы умиления от слушающих батыров. Не слышно больше «плача на падение Золотой орды» — свобода их кончилась.

Перерождаются и киргизы, вымирает племя каракалпаков, и старина татарская грозит падением и совершенным стиранием с лица Вселенной. «Будь воля Аллаха! Мы все от бога и к нему возвратимся».

Киргизска и Киргиз. Гравюра XVIII века

В Европе до сих пор господствует ложное понятие, представляющее кочевые племена в виде свирепых орд и беспорядочных дикарей. Понятие о кочевом монголе или киргизе тесно связано с идеей грубого и скотоподобного варвара. Между тем большая часть этих варваров имеет свою литературу и сказания — письменные или изустные. К числу первых принадлежат монголы и зюнгары, а к числу вторых — кочевые орды монголо-тюркского корня. Степной ордынец — киргиз стоит морально, по своим умственным способностям, гораздо выше оседлого простолюдина татарина или турка. Склонность к поэзии, особенно к импровизации, отличает все кочевые расы. Поэтический ум бедуинов и поэты-импровизаторы их хорошо знакомы европейцам. Все путешественники, посещавшие аравийские пустыни и шатры, писали с удивлением о голых мальчишках, которые на все вопросы выстреливали правильно сложенными, размеренными четырехстишиями. Такие же явления представляют и монголо-тюркские поколения. Влияние ли беззаботной кочевой жизни или постоянное созерцание природы, всегда открытого звездного неба и беспредельных и зеленых степей были причиною к поэтическому и умозрительному расположению духа этих степных кочевников — нам нет нужды знать: решение этого вопроса предоставляем ученым, наблюдающим природу, ее влияние на человека и следствия этого влияния. Мы же представим только факты и данные.

Из всех народов татарских, относительно поэтических способностей, киргизы едва ли занимают не первое место. Об них можно сказать то же, что заметил наш заслуженный ориенталист Сенковский о арабах: бедуин — стихотворец от природы и по преимуществу поэт. Хотя в произведениях киргизских бардов нельзя заметить, в строгом смысле, той правильности стиха, как в поэзии арабов, но все-таки и они имеют известное правило и рифму. Язык киргизский, как выдающийся из диалектов тюркских, не имеет той обработанности и, так сказать, эластичности, как гиперболический и фигуральный язык араба; следовательно, и поэтические достоинства их должны быть различны. Как поэзия степей, она имеет отношение к поэзии Аравии, к жизни пустыни: однообразие сюжета картины кочевой жизни, описание раздоров племен и вражда их — еще более сближает это сходство. Во всяком случае поэзия киргиз, как верный очерк жизни, понятии и отношений своего общества, чрезвычайно любопытна и представляет множество занимательных сторон. Этим очерком ограничим дальнейшие толки о поэзии и импровизаторах киргизских.

Обратимся к нашей основной идее. В историческом отношении поэтический дух народа замечателен: первое, потому, что через удивительную память импровизаторов все древние поэмы, воспевающие подвиги героев, многие из них, по древности языка, по многим словам, непонятным для нового поколения, и по историческим известиям о своих героях, принадлежащие ко времени Золотой орды, сохранились до нас без искажения; второе, что импровизаторы, жившие в разные времена, обессмертили в памяти народа замечательные происшествия своей эпохи так, что все они в совокупности составляют нечто целое; третье, все эти поэмы в совокупности с обычаями, пословицами, поговорками, и с их кодексом прав народных, составляя полную картину прошедшей исторической и духовной жизни народа, дают нам возможность к пополнению известных исторических данных и к определению их происхождения. Изумительно с какою свежестью сохранили киргизы свои древние предания и поверия, и еще изумительнее, что во всех отдаленнейших концах степи, особенно стихотворные саги, передаются одинаково и при сличении были буквально тождественны, как списки одной рукописи. Как ни странна кажется подобная невероятная точность изустных источников кочевой, безграмотной орды, тем не менее это действительный факт, не подлежащий сомнению.

Источник: Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Том 1 – Алма-Ата, Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1984, 2-е изд. доп. и переработанное, стр. 294-305