Shoqan – Труды: Песня об Аблае

*

*

*

*

*

Аблай-хан

Спою-ка я песню удалую,

Но о чем же я вам спою?

Спою о жившем в давние времена,

О моем хане Аблае1

Не остановлюсь на этом,

Спою о его врагах,

С которыми он сражался,

О том, как он размножал свое богатство.

Всадники мухортых коней —

Есенгул и Ерсадыр2 —

Славные киргизские богатыри.

Удалой Садыр раз поднялся,

Сел на коня и собрался в поход.

Он заставил казахов задуматься

Не спал спокойно,

Со своей конницей примчался

И захватил он сартов.

На Каракуус-Чункуре

Разгромил семиз-найманов*

И наголову разбил кунгратов.

На Аксу и Коксу,

Под Санкалтереком,

У Муздыбулака

Найдено множество ягнят и козлят,

Унесенных бурным потоком.

Пятнадцатилетний юноша —

Жауташ — тогда плачет:

«Если не отомщу тебе, Садыр,

Если не пошлю за тобой погоню,

Если не сообщу моему хану Аблаю,

Живущему на Арке,

То никогда не возмещу мою обиду!..»

Так однажды наступил день,

Жаугаш сел на коня,

Привязал к поясу колчан,

Зажал в ладони черную кровь.

Когда день склонялся к вечеру,

В сумерках уложены ягнята,

Когда снимали шаровары*

Пригнал Жаугаш табун лошадей.

Взяв четверых в вожаки,

Пятерых в сопроводители,

Представился к Аблай-хану на Арке.

— Аллах вам защитник, —

Склонив голову, сказал Жаугаш.

Хан Аблай осведомился:

— Куда путь держишь, Жаугаш-жан?

— Хан Аблай, государь ты мой,

Да будет у тебя обилие всего.

На Каракуус-Чункуре

Семиз-найман разбит,

В этом бою особенно

Мой кунграт сильно побит.

На Аксу и Коксу,

Под Сайкалтереком,

У Муздыбулака

Найдено множество ягнят и козлят,

Унесенных бурным потоком.

Твой Жаугаш сильно тоскует

О сверстниках, с которыми он играл.

— Ай, мой Жаугаш, Жаугаш!

Ты пока вернись домой,

Пусть взойдет, сверкая, звезда Сумбуле*

Пусть кони откормятся.

Я задам тогда Садыру,

Как бывало раньше;

Да будет нам бог защитой.

* * *

Вот пришло время,

Взошла, сверкая, Сумбуле.

Кони разжирели,

А саврасый, купленный за сто баранов,

Округлился, как сердце,

Стал поджарый, как змея.

Хан Аблай, государь,

Собрал рать с Большого жуза,

Собрал с Малого жуза,

Особенно из уваков и кереев3

Собрал несметное войско.

И двинулся хан, как серый волк,

Взмыл, как сокол-балабан,

Взмахнул, как ястреб,

Стал, как кобчик,

Под Токалтереком,

И, не слезая с коня,

Устроил там совет.

Сын басентиина* Барлыбай,

Непокорный, говорит дерзко,

Не подчиняясь никому:

— Ты рыщешь, как серый волк,

Не слезая с коня,

Под Токалтереком устроил совет,

Дело плохо, пропадем в окружении,

Давай вернемся, — вымолвил он.

Тогда Аблай плачет.

О чем же он плачет?

— Жаль, среди вас нет ни одного

Из богатырей кереев и уваков,

Храбрых копьеносцев.

Отчего ж я опозорился,

Погас, едва воспламенясь?

Тогда [он увидел среди воинов]

Прославленного бедняка

Сына керея Турсунбая4,

Носящего кожаный колчан.

— Я обращаюсь к народу, —

Крикнул Турсунбай.

— Не смотрите, что я на серой кляче,

Не откажусь я от добычи.

Если не пойдем в атаку,

Может стать нам плохо.

Идем в бой, о хан Аблай!

* * *

О хан Аблай, ты ходил,

Гогоча, как [гусь].

Бушуя, как [бура]*,

Бурля, как горный поток,

Сверкая, как метеор,

И печень [твоего врага]

Досталась тебе в руки.

Во время сечи

Палп юноши с чубами на голове,

Пали двукосые девицы.

О, как тяжело перенести!

Можем испортить все дело,

Давай хан в атаку, — крикнул он.

Аблай-хан еще в силе —

Бушевал, как старый бура.

Саврасый конь, равный сотне баранов,

Встрепенулся на всех четырех ногах,

Вспотел, как вражий конь.

Увидев, как конь вспотел,

Государь мой, хан Аблай

Подтянул подпруги туго

И пустил аргамака вперед.

Мирно живших киргизов

Рассеял на Сарыбеле5,

Свое дело он сделал,

Сломал хребет киргизам.

Итак, совершив набег,

Вернулся к себе Аблай.

Наступило время затишья.

И вот явился к нему Садыр,

Бурля, как горный поток,

Сверкая, как метеор.

Вздрогнул хан Аблай.

Не признак ли это испуга?

Задрожал он, растерялся.

— О, мой Жаугаш, Жаугаш!

На правой руке моей сокол,

На левой руке мой Жаугаш,

Сколько бы ни искал,

Не найду такого лучезарного сына, как ты.

Есенгул и Ерсадыр —

Славные киргизские богатыри,

Ездят на мухортых конях.

Иди, Жаугаш, к Садыру,

Не стану враждовать с ним,

Буду в союзе с Садыром.

Тесны жайляу по Таласу,

Но будем вместе летовать,

Обширны жайляу по Кунгесу,

В мире-согласии будем летовать

И будем лакомиться казы и картой*,

Раскрошивая на куски.

Пошел Жаугаш к Садыру:

— Садыр-батыр, ты постой,

Хан-Аблай, живущий на Арке,

Послал меня к тебе, сказав:

— Иди, к Садыру, иди.

Всадники мухортых коней —

Есенгул и Ерсадыр,

Славные богатыри киргизов.

Не буду враждовать с Садыром,

Пойду на мировую с Садыром.

Жайляу по Таласу хоть тесны,

Но будем вместе летовать,

Жайляу по Кунгесу обширны,

В мире-согласии будем летовать.

Будем вкушать казы и карту,

Раскрошивая на куски.

* * *

— Коки!* Не помирюсь я с ним,

Буду враждовать с этим рабом!

По Таласу джайляу тесны,

Не буду вместе летовать,

По Кунгесу джайляу обширны,

Не буду с ним вместе летовать.

Не хочу лакомиться казы и картой,

Раскрошивая на куски, коки!

Старый раб этот Аблай

Три раза разорил мой дом.

На этом не остановился

Старый раб Аблай,

Напился водки и опьянел.

Пусть вернет он наших пленных.

Не одну, а тысячу бед

Причинил он, коки!

Мое жабагы* он растеребил,

Сыромятный мой ремень

Выделал в кожу,

Юных сыновей моих

Сделал он рабами,

Белую юрту мою с молодоженами

Он полонил, коки!

И на этом не успокоился

Старый раб Аблай,

Теперь домогается моей жизни, коки!

Пусть снимет одежду,

Пока она не окровавлена;

Разорву ее в клочья,

Как простую бязь.

Надену его шлем,

Сяду ему на грудь,

Помочусь на его тело.

На труп этого раба,

Разорившего мой народ,

Башню навалю.

* * *

— Всадники мухортых коней —

Есенгул и Ерсадыр,

Славные богатыри киргизов.

Мой посланец Жаугаш,

Что сказал Ерсадыр?

— О, милостивый хан Аблай,

Что ты будешь делать?

Возгордился твой Садыр.

Бог сулит ведь нам удачу.

Ты пришел, разбил киргизов,

Взял несметную добычу.

Садыр-батыр сказал:

— Коки, не помирюсь я с этим рабом!

Теперь он домогается моей головы.

Тогда Аблаи [сказал]:

— Ты мои голый витязь,

Иди к тому Садыру,

Застрели его,

Обильную добычу возьми.

Если не убьешь Садыра,

Он поразит тебя самого,

Привяжет к хвосту коня,

Продолбит тебе нёбо

И прожжет палящим огнем.

О, повеление аллаха!

Куда ты можешь убежать [душа],

Ничтожная, как муха?

(И, сказав: «Кидаю!»,

Бросил две горсти земли).

Многочисленные кунгратские мергены*,

Все они быстро и ловко

Установили на коленях фитильные ружья,

Зарядили их пулями,

Устроили защиту из коней,

Вытряхнули патронные сумки.

И вот началась пальба.

В день, когда сражался Аблай,

Когда, крича «Коки!», бежали киргизы,

Когда казахи взяли верх,

Когда киргизов покинули духи предков*,

Скакун Аблая шел впереди.

Беспечно живших киргизов

Разбил на Сарыбеле,

Разбил и вернулся Аблай.

* * *

(В том году, когда в сражениях был убит Атеке-Жырык6, его дочь сложила такую песню):

Тихо в верховьях Меркена,

Дорога по прохладному ущелью приятна.

Вот пришли эти казахи

И не стало моего Атеке.

Садыр скрылся в камышах,

Мой Атеке вышел ради чести,

Накинув на себя красный чекмень;

Садыр был вместе с девушками,

Накинув черный чекмень,

Он был вместе с женщинами.

Копье хана Аблая

Негнущейся бронзовой стрелой взвилось,

Копье моего Атеке

Погнулось, как сосна.

Под Аблаем хотя черный потник,

Но он сверстник тебе, Атеке.

Кожаный потник под Аблаем,

Разве ты равен ему, мой Атеке.

Вверг он голову твою в беду,

Кровь твою слил в ведро,

Желчь твою взял себе,

Пил и не напился крови твоей.

Аблай, бешеный жеребец,

Не забыл старую месть.

Источник: Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Том 1 – Алма-Ата, Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1984, 2-е изд. доп. и переработанное, стр. 258-272