ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И ТОРГОВЛЯ

Сохранившийся район старого Кашгара

Промышленность в Восточном Туркестане менее развита, чем в соседних среднеазиатских владениях. Непомерные налоги останавливают успехи промышленности и торговли. Вследствие частых войн поля очень часто остаются невозделанными. Поселяне во время войны отрываются от своих обычных занятий и после восстания перебираются за границу.

Виды сельского хозяйства в Восточном Туркестане суть: хлебопашество, возделывание хлопчатой бумаги, конопли, конджута, искусственное луговодство, шелководство (только в Хотане), разведение табака, огородничество, садоводство и скотоводство.

Хлебопашество и разведение хлопчатой бумаги составляют главный предмет народного богатства, ими оплачивают туземцы свою подать китайцам, ими же давали дань монгольским ханам.

Надо отдать справедливость туркестанцам в трудолюбии, с которым они обрабатывают неблагодарную почву для своих посевов. Способ распашки, система орошения и время посева совершенно одинаковы, как в других среднеазиатских государствах. Перед распашкой поля наводняют из каналов и после посева снова напускают воду. Земледельческие орудия туркестанцев суть: плуг с деревянным сошником и доска с гвоздями, заменяющая борону. Обмолотку производят лошадьми, гоняя их кругом столба, или же посредством каменного или деревянного чурбана, который привязывают к лошади за гужи — способ, заимствованный у китайцев.

Землю пашут лошадьми, запряженными попарно, между тем как во всей Средней Азии для этого употребляются быки, а у киргиз — верблюды. Почву удобряют навозом. Поля меняют через три года и даже более. Мельницы строят водяные и китайской конструкции.

Хлебные растения, засеваемые в Малой Бухарин, следующие: пшеница сеется ранней осенью, а убирается в июне или июле месяце, наводняются же поля до шести раз; рис сеют в начале апреля и держат постоянно в воде, [он] снимается в конце августа и сентября. Джугара, или гаулян, сеется в апреле и снимается в конце сентября, орошается только два или три раза; из него делают хлеб и употребляют для корма скота, а стебель идет на отопление.

Ячмень и кукуруза употребляются вместо овса; первый сеется осенью, а вторая — ранней весной. Чечевица и просо сеются в небольшом количестве, последнее идет на приготовление бузы.

Хлопчатую бумагу сеют в начале апреля, а убирают в конце сентября. Плантации этого растения сначала орошают посредством узких канав, но не наводняют, а наводняют только тогда, когда растение начнет подниматься. Для очистки бумаги от зерна употребляется особенная машина.

Конопля, из семян ее выжимают масло, а из цветов женского рода приготовляют одурящий экстракт бэнг (хашиш). Конопляные цветы для приготовления бэнга завертывают в капустные листы и парят в горячей золе, и потом в просушенном виде замешивают на молоке с мукой. Хашиш принадлежит к числу замечательных продуктов вывозной торговли.

Конджут, из семян его приготовляется масло (зыгыр), а из выжимок вместе с конопляными и хлопчатобумажными семенами и с соломенной сечкой делают лепешки, называемые куньджара, которые употребляются на корм верблюдам и коровам.

о неимению природных пастбищ, луговодство производится в больших размерах. Для засева искусственных лугов употребляется мусюй. Мусюй сеют в шесть лет один раз, сеют негусто и в начале апреля; в первый год трава эта не скашивается. Мусюй требует частой поливки: через каждые десять дней. На второй год можно скашивать три раза, а в следующие — до шести раз. Первое кошение производится тогда, когда растение цветет. Мусюй употребляется вместо сена, продается снопами в 10 и 11 фунтов. В день достаточно для одной лошади семи снопов. Свежий мусюй вреден и употребляется сухой; перед тем как кормить животное, посредством машинки делают сечку.

Кроме того, в Малой Бухарин сеют марену, которая снимается на второй или третий год; это растение разводится, к несчастью, в весьма незначительном количестве.

Шелководством занимаются только в Хотане и окрестных ему селениях, уход и вынашивание червей совершенно одинаковые, как в других странах Азии: коконы носят под рукой.

Табак преимущественно разводится в Уш-Турфане, он крепок, идет для продажи к дикокаменным киргизам. В других городах Малой Бухарин табак родится очень мало и туземцами употребляется привозной из Коканда и Бухары; каршинский [табак] (в Бухарском ханстве) считается лучшим.

Огородничеством туркестанцы занимаются с успехом. Другие виды земледелия, как, например, садоводство, находятся в большом пренебрежении. Судя по культуре фиговых и гранатовых дерев, Малая Бухарин могла бы с успехом заниматься садоводством и обогатить свою флору разными фруктовыми и полезными растениями. В Средней Азии из винограда делают особенную патоку, называемую ширни, и вино, а торговля сушеными плодами, миндалем, грецкими орехами и фисташками составляет одну из главных отраслей народного богатства. В Малой Бухарин фрукты и плоды ограничиваются собственным употреблением хозяев и продажей на базарах в свежем виде; туркестанцы умеют сохранять в свежести плоды и дыни в продолжение всей зимы. В последнее время бухарские евреи стали делать в Кашгаре, по заказу анджанцев, виноградный спирт и мусаллес (вино); но туземцы употребляют водку, которую выкуривают из джугары, и бузу из Сорочинского пшена.

Винокурением в Восточном Туркестане преимущественно занимаются китайцы.

Скотоводством в Малой Бухарин почти не занимаются. Недостаток луговых и пастбищных мест препятствует его развитию; только овцеводство, разведение яков и ослов составляет предмет занятий для жителей некоторых округов Малой Бухарин, и то в весьма незначительном количестве.

Долоны — жители Аксуйского и Турфанского округов разводят овец калмыцкой породы, к чему представляют удобства: для первых — луговые берега р. Тарима, для других — горные пастбища.

В Хотане занимаются также разведением овец, дающих белые мягкие шкуры. Эта порода, как бухарские овцы, довольствуется сухими и колючими растениями степной флоры. Як разводится в селениях Яркендского и Хотанского округов, имеющих положение в горах. В этом отношении известны селения Саркол на Памире, Санджу и Киллян в ущельях Куэнлуня. Ослы, содержание которых гораздо дешевле и проще уход, предпочитаются туземцами Малой Бухарин для разводства. Другие животные пригоняются из соседних кочующих орд и содержатся в количестве, необходимом для разных потребностей, и потому относительно продовольствия мясной пищи Малая Бухария находится в совершенной зависимости от номадов.

В Малой Бухарин, как и во всей Азии, собственно мануфактур нет, а есть рукомесло. Этого рода промышленность находится здесь на низкой степени развития и ограничивается производством разных бумажных изделий. Надо полагать, что относительно мануфактурной производительности, Восточный Туркестан в течение многих веков не сделал никакого прогресса, ибо. Гуэн-тсанг*, китайский буддист, посетивший около 645 г. от Р. X. Хотан, говорит, что край этот производит шерстяные ковры, тонкий войлок, тафту и почечный камень* — произведения, которыми почти ограничивается и теперь его фабричная деятельность. Рассмотрим подробно все мануфактурные продукты Шести городов.

I. Главнейший продукт по обширному производству составляют даба, бязь или мата. Кашгарская даба бывает двух сортов, которые известны в киргизской торговле под названием кок-джиекихам. Первый сорт имеет ширину от 6½ до 8 вершков, длину от 12 до 16 аршин. Хам разделяется еще на несколько сортов: более тонкий — биш-бах (пятинитяный), стоит конец в Кашгаре 2 тянга и 10 пулов*; турт-бах — от 1 тянга и 3 пулов до 1 тянга и 4 пулов; эти два сорта имеют от 12 до 14 аршин длины и от 6½ до 8 вершков ширины. Низкие сорта хама суть: джувт-хам, от 10 до 12 вершков ширины и от 13 до 14 аршинов длины, ценой от 80 до 95 пулов; таха-хам — от 35 до 45 пулов и сам-су — лучший сорт последнего, называемый чи-зябу, стоит от 75 до 80 пулов; второй сорт — файзабатский — от 50 до 55 пулов; третий — артышский — от 41 до 44 пулов. Независимо от этих родов дабы, в Кашгаре производят особенный род тонкой бязи. Шан-мата в 12 аршин длины и 12 вершков ширины.

В Яркенде приготовляют один сорт дабы, известный под названием сары-буз, имеющий 11 аршин длины и от 10 до 12 вершков ширины; стоит на месте от 65 пулов до 1½ тянга. Шиша, или даек, имеющий 10 вершков ширины и от 8 до 12 аршин длины, производится в Аксу и стоит от 30 до 35 пулов конец.

В Хотане делают очень тонкий сорт бязи шан-мата, которая идет в казну, а в торговле встречается редко; она имеет от 10 до 12 аршин длины и 12 вершков ширины, на месте стоит от 80 пулов до 2 тянга.

II. Бумажный холст (чекмень), имеет 17½ аршин длины и 8 вершков ширины, в Кашгаре стоит от 3 до 8 тянга; чекмень окрашивается в серый, коричневый, желтый и темно-синий цвета.

В Яркенде делаются тонкие сорта этого холста, который употребляется на верхние кафтаны и стоит до 20 тянга.

III. Машру — грубая полушелковая материя, производится в Хотане, имеет длину от 7 до 8 аршин, а ширину 9 вершков, стоит на месте от 3 до 5 тянга; на ямбу же дают от 108 до 115 штук.

Встречается и высокий сорт «машру», которого два куска стоят золотой.

IV. Войлок приготовляется в Хотане и в селении Бай в Аксуйском округе. Хотанский бывает большей частью длиной в 3, а шириной в 2 аршина, стоит от 3 до 3½ тянга, крашеный же — 5 тянга. Большие войлочные молитвенные ковры с цветами продаются от 12 до 13 тянга. Войлок байский грубее, но большей величины в 4 аршина длины, стоит в Кашгаре серый от 2 до 5, белый до 6 тянга. Хотанский войлок вывозится в большом количестве в Коканд, Бухару и вообще на Восток и заменяет ковры, а байский идет в Кульджу и употребляется туземцами.

V. Ковры делаются в Хотане и Яркенде. Туркестанские ковры уступают в доброте* туркменским, но имеют красивые китайские узоры. Они по виду бывают двух родов: с ворсом и без ворса; по материалу — шерстяные или шелковые, а по величине разделяются на большие — от 3 до 8 аршин длины [и малые:] двухместные (чаруза) длиной в 2 аршина и одноместные (маруза) в 1 аршин. Шерстяные ковры большие стоят от 1 до 3 золотых, чаруза от 12 до 13 тянга и маруза от 3½ до 5 тянга. Шелковые идут почти в одной цене.

Кроме того, приготовляют ковровые дорожные мешки и чапраки на седла.

Кашгарские эмигранты начали делать шелковые ковры с китайскими узорами и в Кокандском ханстве, в городе Маргелане.

VI. Тимпаи — бумажная, грубая материя, вроде тика, с темно-синими полосами, имеет до 8 аршин длины, продается парами по 3½ тянга каждая, или на золотой 5½ пар. Ее делают в Хотане, Яркенде и Аксу, она идет преимущественно в киргизские орды. Лучший сорт этой материи, чрезвычайно любимый киргизами, делается в Намангане (в Кокандском ханстве) и известен под названием кара-каска; на месте производства лучший сорт стоит пара 2 р. 40 к. (12 тянга), а киргизы платят до 5 баранов.

VII. Дараи — шелковая бязь и шелковая армянина, приготовляется в Хотане. В Кашгаре первая стоит 2 р. 40 к. (12 тянга), а последняя 4 р. 40 к. (22 тянга). Дараи лучшей доброты делают в Маргелане и в Кашгаре, продается этот товар предпочтительно кокандской фабрикации.

VIII. Кожа. Город Аксу относительно кожевенного промысла пользуется в Малой Бухарин особенной известностью; аксуйский товар стоит 2 р. 40 к. (12 тянга), а подошвенная кожа на 2 пары — 60 копеек. В Кашгаре и в других городах занимаются тоже этим промыслом, но производят кожи низкого достоинства, которые находят потребителей только между туземным бедным классом. В Яркенде и Хотане делают замшу из кожи монгольских коров (як) и употребляют на уздечные ремни и чапраки; кожа продается от 8 до 12 тянга.

В заключение должно заметить, что Яркенд производит грубые и небольшие гарусные шарфы, которые стоят от 30 до 40 пулов; а в Кашгаре с некоторого времени возвратившиеся из Коканда эмигранты начали выделывать одеяльные выбойки и опояски, вроде кабульских. Кусок подкладочной выбойки стоит 1 тянга 5 пулов, одеяльная —2 тянга, а опояски — от 2 пулов до 2 тянга. Начали также делать шагрень, изволоченную кожу (кимсен). Эта промышленность получила начало не более двух лет и находится еще в младенчестве.

Вышепоименованные произведения удовлетворяют потребности жителей, составляют также и предметы народной торговли. Даба вывозится в Дикокаменную орду, в киргизскую степь, в Кульджу, а иногда в Коканд и Ташкент. Калмыки предпочитают яркендский сары-буз. Кашгарская бязь пользуется у кочевников особым предпочтением по своей прочности и доброте. Бумажный холст и чекмень и сшитые из них халаты идут в Дикокаменную орду. Прочие затем изделия вывозятся в Коканд и Бухару.

Город Кашгар принадлежит с древнейших времен по своей обширной торговле к числу первоклассных рынков Средней Азии. Он был главным пунктом, через который Восток получал произведения Китая.

Торговый путь из Ферганской долины через Теректы в Кашгар был известен еще Птоломею. В настоящее время вся Средняя Азия получает через Кашгар чай, употребление которого в этих странах сделалось также общим, как у нас, поэтому все торговое значение Кашгара и прочих шести городов Восточного Туркестана было основано и основывается теперь на произведениях Китая и в особенности на вывозе чая. Несправедливо мнение, что Восточный Туркестан есть ключ для торговых операций с Индией, ибо сношения этой страны с Индией производятся через Бухару, и только с Тибетом и Кашмиром существует непосредственное сообщение, которое не оживлено большой торговой деятельностью по причине трудности путей.

Торг внутренний производится преимущественно в известные дни, которые называются базарными. Каждый город и большие селения имеют раз или два в неделю, смотря по торговому своему значению, базарный день, в который стекается для купли и продажи народ из окрестных мест; в Кашгаре он бывает раз в неделю. В базарные дни окрестные жители привозят хлеб, дрова и разные произведения своего недельного труда. Кроме того, в городах и больших селениях ведется постоянный торг в лавках, где продают съестные припасы, бакалейные и мануфактурные товары, разного рода посуду, готовое платье, меха и проч., и на торговых площадях, где исключительно производится оптовая распродажа хлопчатой бумаги, скота и проч.

В Кашгаре имеются особые базары: гундан — для продажи дабы, гайчан* для скота и пахта-базар — для хлопчатой бумаги. Вообще внутренний торг более мелочной, и только даба, хлопчатая бумага и скот продаются большими количествами. По сведениям кашгарского таможенного начальства, обыкновенно продается на гундане от 60 до 65 тысяч концов дабы в неделю. В Китайском Туркестане, как говорено нами выше, мало значительных капиталистов, и те вследствие обременительных налогов водворяются охотнее вне своего отечества в городах: Кульдже, Урумчи и Чугучаке. Большая же часть туземцев занимается мелочной торговлей и выменом у дикокаменных киргиз скота. Китайское правительство боится эмиграции и потому неохотно дозволяет туземцам выезжать за границу и то по поручительству своего общества. Эти мелочники весной отправляются на Иссык- Куль с товаром на нескольких лошадях и осенью возвращаются в Кашгар.

При таком положении торговой деятельности туземцев во главе торговли стоят анджанцы — люди более или менее состоятельные.

Особенные привилегии и свобода, которыми пользуются иностранцы, приманивают сюда значительнейших капиталистов Средней Азии. Жители Маргелана, самого замечательного города в Коканде по своим мануфактурным произведениям, преимущественно ведут торговлю с Кашгаром. Вообще торговля Восточного Туркестана находится в руках кокандцев и бухарцев, которые все торговые операции обращают на приобретение чая. По важности чайной торговли мы считаем необходимым обратить внимание на этот продукт.

В кашгарской торговле сорта чаев немногочисленны, и многие сорта, привозимые в Кяхту, Чугучак и Кульджу, здесь не встречаются, что зависит от вкуса потребителей. В Кашгаре различают пять сортов чая.

I. Зеленые чаи: а) ак-чай, ящик* стоит 90 ланов серебра; б) гура-большой, имеет большие округленные листы, [стоит] 80 ланов ящик; в) гура-мелкий — от 75 до 80 ланов; г) шивы-чай — от 55 до 60 ланов; ж) кирк-мышвах-дар — от 45 до 47 ланов и з) простой кирк-ма — от 38 до 40 ланов.

В небольшом количестве продают зеленый чай в оловянных банках, весом около 2½ наших фунтов, и гинами (1½ фунта) в обертке [из] красной бумаги; банка первого стоит три золотых. Есть низший сорт зеленого чая, известный в азиатской торговле под названием ресми; чай этот подкрашен зеленой, краской и стоит от 25 и 30 ланов серебра. Последние два года его не было в привозе1.

II. Цабет-чай — в тростниковых цибиках в 13 русских фунтов, двух сортов: мишик-куз (кошачий глаз), ценой 14 цибиков на ямбу, и ресми — простой — от 17 до 18 цибиков на ямбу. Вообще цены на этот чай в последнее время значительно возвысились; в прежнее же время он продавался на ямбу до 17 цибиков первого и 24 — второго.

III. Фу-чай2 — в четырехугольных плитках, оклеенных наглухо в бумажный картон, имеет вес 7½ русских фунтов; штука стоит от 10 до 11 тянга, а на ямбу дают от 60 до 63 штук.

IV. Цянь-лян-чай, известный у азиатцев под именем атбаш (конской головы), — в длинных цилиндрических цибиках, весом в 2 пуда 6 или 8 фунтов, стоит штука (бауза)* 9 ланов серебра, а на ямбу дают 5½ штук.

V. Джайнек-чай — в цилиндрических цибиках, весом 9 фунтов; бауза его стоит 1 лан и 4 цяна.

VI. Байховый чай требуется в кашгарской торговле весьма мало; при нас было привезено 80 ящиков (каждый ящик в 80 фунтов) ляпсинского чая, из числа коих 12 ящиков приобретены были нашим караваном по 17 ланов серебром для отвоза в Россию. Кирпичный чай, обыкновенный, в 2½ фунта весом, и калмыцкий, большой кирпич — в 3½ фунта, сюда никогда не привозятся и вообще не требуются в Среднюю Азию.

Весь чай, идущий в Западный край с Северной и Южной Тяньшанских линий, идет за границу из города Лянь-Чжеу* в губернии Ганьсу по билетам, выдаваемым в этом городе, а оттуда через заставу Цзя-юй-гуань в город Гучэн (Урумчи)3, главное складочное место.

Из Урумчи, после оплачивания транзитной пошлины, чай развозится на север в Тарбагатай (Чугучак) и в Или (Кульджу) и на юг, в Аксу, откуда отправляется партиями в Кашгар, Яркенд и Хотан. В Лянь-Чжеу пошлины оплачиваются натурой 2⁄10, т. е. 8 процентов.

Транзитная пошлина в Гучэне очищается по сортам привозимого чая. Первый сорт: бай-хао, сянь-пянь, y-и, чжулянь, даэ-ча и пур-ча — со 100 джинов чаев этого сорта берут пошлины по 1 лану серебра; второй сорт: янь-аца-цзинь-чжуань, гуан-хэ, цянь-лян и болян — со 100 джинов этих чаев полагается 6/10 ланов серебра; третий сорт: большой кирпичный — да-джуань; с этого сорта со 100 джинов определено 3⁄10 ланов серебра. Других пошлин с чаев, идущих на Южную линию, нет.

Перевозка чая производится на верблюдах; вьюк бывает весом от 8 до 9 пудов, не более. Кроме чая, Южная линия получает из Китая ревень, торговля которым в Кяхте находилась постоянно в руках туркестанцев, фарфор и шелковые ткани. В последнее время отпуск этих предметов значительно уменьшился, так что шелковые материи получаются из Кульджи.

Складочный пункт чая в Восточном Туркестане есть город Аксу, из которого он развозится в Кашгар и Яркенд. В Аксу торговля чаем производится исключительно китайцами, и только в Кашгаре и Яркенде он перекупается азиатцами. В этом отношении Кашгар стоит выше всех других городов.

Операции торговые на чай производятся азиатцами на серебро и золото; опиум есть единственный предмет, входящий также в размен чая; он получается из Мешхеда, стоит в Бухаре 50 и 56 золотых за пуд, а в Восточном Туркестане — от 2 до 2½ ямб, иногда поднимается до 3. Все привозные товары из Коканда выменивают туземцы на местную монету, которую потом обращают в серебро, привозят также бухарские, хивинские, кокандские и персидские серебряные монеты; золото же обращается здесь в виде кокандских и бухарских тилля (червонцев).

Для заключения торга на чай кокандцы отправляются в китайский город, берут образчики чаев и, испробовавши их, делают условие при посредстве официального маклера.

Определить годовой оборот чайной торговли весьма трудно. Говорят, что через Ошскую таможню проходят ежегодно от 50 тыс. до 80 тыс. лошадиных вьюков чая, не считая чая, вывозимого бухарцами и бадахшанцами из Яркенда. Конечно, вывоз из этого города по причине дальности пути, до Бухары (65 дней ходу), и опасности его значительно меньше, чем из Кашгара, и, по свидетельству Бориса, в 1832 году привезено было из Яркенда 950 конских вьюков чая, или почти 200 тыс. фунтов, но в то время китайцы были во вражде с кокандцами, и потому подвоз чая на Южную линию был незначителен.

Привозные товары в Кашгаре суть следующие. I. Русских фабрик: сукна, драдедам, ситцы, нанки, миткаль, зон*, коленкор, холстинка, муслины для чалмы, гарусные и шелковые материи, мишурные и золотые парчи, канитель, рижский бархат, плис, тик, выдра, зеркала, сандал, кошениль*, перец, гвоздика, нашатырь, ртуть, киноварь, разные металлы: железо, медь, олово и металлические изделия: самовары, чайники, тарелки, тазы, подсвечники, подносы, табакерки, пуговицы, очки, железные ковши, ручные гармонии, замки, перочинные ножички и прочие железные вещи; разного рода кожевенные товары; кроме того, идет сюда сахар, приготовляемый в маленьких головках от 5 до 8 фунтов. Также много идет в Азию деревянных сундуков, шкатулок, коробочек и проч.

Сукна, привозимые в Кашгар, двух сортов: мезерицкое и корновое, ценой на Ирбитской ярмарке кусок первого 60 руб., а второго — 40 руб.; нанки московских и шуйских мануфактур. Лучшими считаются нанки, производимые московскими купцами Мединцовыми для кяхтинской торговли и братьев Ремизовых.

Русские товары продаются по ценам, означенным в нижеследующей таблице.

II. Бухарцы привозят в Кашгар из европейских произведений: швейцарские ситцы ярко-красного, алого цвета, французские и английские ситцы, английский и американский коленкоры.

Кроме того, из Бухары получается: опиум, мерлушки сортов: данадар, каракули и яныфари, гузератская золотая парча и индиго.

Произведения европейских мануфактур продаются в Кашгаре по нижеследующим ценам:

III. Из мануфактурных произведений среднеазиатских государств бывают в привозе на кашгарский рынок следующие виды шелковых материй: шаи с мелкими полосками или же с большими пестрыми цветами; гульбара, вроде шаи, но более тонкая; дуруя, падшаи и бехасаб, полушелковые материи с яркими цветами и разные бумажные материи, известные под названием алача (они различных достоинств, ценой от 5 руб. за кусок до 20 коп.).

Эти товары производятся в Коканде и Маргелане, а частью в Намангане и Ходженте. Бухарские сорта тех же материй не привозятся в Кашгар, они в цене идут дороже кокандских, но мало разнятся по своим достоинствам.

Цена произведениям азиатским:

По количеству привоза и запроса первенство принадлежит произведениям России и, как видно из вышеприведенных таблиц, продаются лучше, чем азиатские и английские товары. Произведения великобританских фабрик получаются в Кашгаре главным образом из Бухары, через Мешхед, почему и известны под названием мешхеди. Английские товары очищаются в Бухаре транзитной пошлиной, перекупаются туземцами и отправляются в Коканд и Кашгар, с уплатой по пути новых пошлин, как в Коканде, так и в Кашгаре.

Торговый путь в Кашгарии

Вследствие этого английские товары в Кашгаре чрезвычайно дороги сравнительно с русскими. Ситцы привозятся в незначительном количестве и пока не могут соперничать в Коканде и Кашгаре с русскими ситцами. Английские ситцы гораздо уже русских и хотя окрашены в яркие краски и имеют восточные узоры, но скоро линяют и непрочны; зато красный бумажный кашемир (Turkey red) и белый муслин с цветами чрезвычайно распространены и входят в необходимую для каждой кашгарской женщины потребность одежды.

Азиатские отпускные товары по преимуществу принадлежат к шелковым и полушелковым материям и по высоким ценам своим доступны для людей более или менее богатых. Бумажные же произведения не ввозятся в Кашгар потому, что туземцы предпочитают свои кокандским. Напротив того, русские ситцы, саржа и нанки доступны для всех.

Русские товары достигают Кашгара через Коканд и Кульджу. Пошлина за русские товары при отпуске их за границу берется 1 процент в г. Семипалатинске или Петропавловске. В Ташкенте они очищаются транзитной пошлиной, или зекетом, который предписывается алкораном, с мусульман берут 1⁄40 с капитала, т. е. 2½ процента, а с христиан — 1⁄20.

Таким образом, купец, получив свидетельство от ташкентского зекетчи, может торговать беспошлинно в продолжение целого года во всех городах Кокандского ханства, но если в том же году он выедет в Россию или Бухару, то должен… вторичный зекет, потому что капитал его обращается тогда на новый годовой оборот.

В Кашгаре право пошлины уступлено китайцами кокандцам; взимаемая там пошлина не входит в категорию зекета, учреждения исключительно религиозного, и называется баж (подать). В Кашгаре со всех товаров, откуда бы они не были привозимы, кокандцы берут свой баж в той же мере, как и зекет, т. е. 1⁄40 часть с мусульман, а с христиан — 1⁄20. Кроме Кашгара, баж берется в Турфане и Яркенде с караванов, приходящих прямо в эти города, и в этом случае в Кашгаре они освобождаются от пошлины. Вывозимые из Кашгара товары очищаются пошлиной в виде зекета в городе Оше.

Кашгар, который преобладает над другими городами в чайной торговле, служит также замечательным пунктом пригона скота. В Восточном Туркестане скотоводства почти не существует, и вся страна продовольствуется скотом, пригоняемым из киргизских орд.

Торговля с ордами дикокаменных киргиз, кочующих в Тянь-Шане, по Таласу и по Чу, и на Иссык-Куле, находится в руках кашгарских и уштурфанских торговцев и жителей кокандского города Намангана.

Наманганцы занимаются обширным садоводством и киргизской торговлей; у них производят изделия, исключительно потребные киргизам. Среднеазиатские бумажные товары киргизской руки, хотя крайне грубы, но прочны и потому нравятся киргизам, не требующим ни ярких красок, ни красивых узоров, а одной лишь прочности. Бумажный полосатый тик покупается [ими] охотнее и дороже полушелковых материй; все родоначальники и богачи носят особенный сорт этой материи, называемый кара-каска, и платят за нее более чем втрое, потому что пара (2 куска) стоит в Намангане 16 тянга (3 р. 20 к.), а киргизы покупают ее по 5 баранов. Кашгарцы вывозят к ним бязь, чекмень, машру и турфанский табак; все это киргизы покупают скоро, так что кашгарцы в лето успевают распродать два раза свои товары. Несмотря на притеснения киргизских родоначальников и грабежи, которым иногда подвергаются эти торговцы, ни что не останавливает их предприимчивости.

В последнее время и русские товары стали проникать в кочевья тяньшанских киргиз, но не в большом количестве: нужно для успешного водворения наших товаров, чтобы киргизы изменили свой вкус.

Впрочем, в этом отношении уже проявляется начало успеха. Бугинцы и сарыбагыши знакомятся с предметами роскоши для них, и женщины их начинают носить русские ситцы, коленкор и халаты из кокандских полушелковых материй. Между тем они в совершенной от нас зависимости относительно красной юфты, а также железной и чугунной посуды; эти статьи составляют предмет необходимой потребности, и петропавловские татары, как нельзя лучше, пользуются выгодами их сбыта.

В Кашгар пригоняют ежегодно более 200 т[ысяч] баранов; с караваном кашгарцев, пришедших одновременно с нами, было пригнано до 60 т[ысяч] баранов. Цена барану в Кашгаре по 1½ и ¾ золотого, а после упала до ¼ золотого; на ямбу же давали около 60 баранов. Из Кашгара гонят баранов в другие города. Уш-Турфан относительно пригона скота есть второй базар после Кашгара.

Кроме торговых сношений с Китаем и с киргизами, Восточный Туркестан имеет сношение с Бадахшаном, Тибетом (Лех и Балты) и с Кашмиром. Торговля с этими странами производится через Яркенд и Хотан, последний более замечателен по обширности торговли, чем Яркенд. Из Бадахшана получаются лошади и невольники из горных племен чатрар, вахан н сияхпуш. Сверх того бадахшанцы привозят виноградный сироп (ширни) и разные камни: ляпис-лазури, бирюзу, а иногда рубины и яхонт.

С Западным Тибетом производится более транзитная торговля в Кашмир и Восточный Тибет. Туда отправляют кокандцы и бухарцы, живущие в Хотане и Яркенде, русское сукно, русскую парчу, галун, одноцветные нанки, коленкор — факт весьма замечательный, свидетельствующий в пользу наших товаров. Из среднеазиатских продуктов, кроме мануфактурных изделий, идет в Тибет много драгоценных, но низкого разбора, камней и особенный низкий сорт бирюзы, который называется тибети. В Ладаке перепродают все эти товары кашмирцам, которые отправляют их в Хлассу* и Нижний Тибет. Торговля Восточного и Западного Тибета находится в руках кашмирцев, которые в Хлассе под названием каччи составляют почетное сословие.

В Ладаке покупают кашмировые шали средних доброт, мед и невольников, которых продают правители горных владений Гильгит и Канжут. Здесь покупают также пух знаменитых коз, которых родина лежит на равнине пастухов около Ладана, и породу малорослых тибетских лошадей, называемых тути.

Из Тибета вывозят иногда английский коленкор, кисею, ситцы, разные пряности и лекарства. Товары эти попадают в Ладак двумя путями: из Хлассы и из Кашмира. Впрочем, сношение Восточного Туркестана через Тибет с Индией ограничивается самым ничтожным транзитом. Неудобство пути мешает развитию этой торговли, так что азиатцы редко ездят далее Леха; а те, которые бывали в Индии, говорят с ужасом о горных дорогах, на которых для перевозки товаров употребляют коз, а люди только пешие могут карабкаться по узким тропинкам. Хотя азиатцы, как известно, отличаются привычкой к преувеличиваниям, но тем не менее справедливо то, что дороги через Тибет в Индию чрезвычайно трудны, даже для простых путешественников. Иначе англичане давно бы воспользовались таким близким соседством для распространения своего политического и торгового влияния, тем более, что Ладак принадлежит к владениям Лагорского раджи Сулаб-Синга.

Кроме чая, из Восточного Туркестана азиатцы получают некоторые произведения туземной промышленности.

Главный отпускной продукт составляет хлопок; он стоит от 8 до 12 тянга (1 р. 60 к. до 2 р. 40 к.) за наш русский пуд. Кашгарская бумага считается лучшей на территории Шести городов и хотя производится в большом количестве, но отпуск ее незначителен. Иногда по неурожаю хлопчатой бумаги она требуется в Коканд и отправляется также небольшими партиями на Северную линию. Цена хлопка в Кашгаре несколько дороже, чем в Коканде, где верблюжий вьюк (от 15 до 16 пудов) стоит, смотря по урожаю, от 8 до 14 золотых. Кашгарский хлопок, как говорят, достоинствами выше кокандского, и жители умеют лучше обходиться с ним, чем в Коканде, где его снимают недозрелый.

Шелк хотанский, пуд его стоит на месте от 7 до 9 золотых, и [он] продается размотанный; в Кашгаре за пуд [его] платят от 8 до 11 золотых, а в Коканде — от 12 до 14 золотых, здесь его смешивают с местным шелком и отправляют в Бухару, в Лебаб; в Бухаре пуд этого шелка стоит от 16 до 17 золотых, и, перемешанный с лебабскими шелками, он доходит до Кабула. Хотанский шелк, окрашенный в красный цвет, идет в Дикокаменную орду. Хотанский шелк, говорят, лучше качеством, чем шелк бухарский и кокандский; но и в Хотане не обращают внимания на воспитание шелковичных червей и не прилагают старания к улучшению породы. При разматывании от небрежности шелк выходит с узлами и нечистый; за всем тем хотанский шелк может быть предметом вывоза.

Бэнг, или хашиш, конопляный экстракт, вывозится в Коканд, Бухару, Персию и Тибет и пользуется на всем Востоке особенной известностью; лучшим считается янысарский, и стоит [он] в Кашгаре пуд 20 тянга, а в Коканде —30 и 40 тянга. Хашиш, приготовляемый в Коканде, не имеет тех качеств, как янысарский, и цена ему 16 тянга.

Самый главный отпускной предмет Шести городов есть бязь, она вывозится в Кульджу, Чугучак, Урумчи и в другие места Северной линии; также большое количество ее идет в Коканд, Ташкент и непосредственно через кашгарцев к дикокаменным киргизам. Прогоняемый скот может служить доказательством значительного отпуска киргизам этого товара из Кашгара.

Из Малой Бухарин идет немало дабы на Северную линию; из Кульджи в 1854 году было вывезено этого товара в киргизскую степь и в Семипалатинск 54 689 концов на сумму 22 858 рублей, а в 1855 году —110 545 концов на сумму 42 190 рублей. Хотя в Кокандском ханстве многие селения и города занимаются исключительно производством бязи, но лучшая кокандская бязь продается сравнительно с кашгарской очень дорого, а низкие сорта бязи узки и непрочны. По этой причине кашгарская даба требовалась постоянно и особенно ныне в большом количестве в Коканд.

Меха вывозятся из Яркенда, Хотана и Аксу. Лисицы здесь двух родов: черная и караганка; хорошая лисица стоит от 2½ и 2¼ на золотой, куниц — 2 шкуры на золотой и дешевле; волк продается по три шкуры на золотой. Мерлушку привозят из Хотана по преимуществу белую, но вывоз ее незначителен, а, напротив, в Малую Бухарию требуются мерлушки из Бухары и Коканда.

Машру, чекмень и тимпаи идут в киргизскую торговлю, особенно первые два сорта. Из этих материй делают готовые халаты для киргизской торговли; машру встречается в Кульдже и Чугучаке и идет оттуда также в Киргизскую степь. Ковры, войлоки и дарая составляют предмет внутренней торговли и более или менее обширного отпуска во владения Средней Азии.

Из этого общего очерка видно, что главнейший предмет кашгарской торговли составляет чай. Вся торговая важность Кашгара основана на вывозе этого продукта; в последнее время ташкентцы, пользуясь безопасностью пути через Заилийский край, стали чаще посещать Чугучак и Кульджу; но в этих городах получается преимущественно байховый и калмыцкий кирпичный чаи, а требуемые в Азию цабет, фу, атбаш и зеленый чай почти вовсе не привозятся в эти города; следовательно, кашгарская торговля не может бояться подрыва с этой стороны.

Англичане пытались провезти чай в Бухару из Бомбея; чай этот достигал Коканда, и высшие сорта зеленого чая: ак и гура продавались от 65 до 70 тилля ящик в 4 пуда, а средний сорт — от 38 до 42 тилля. Несмотря на такую дешевизну, бомбейский чай не имел успеха, потому что был без аромата и вообще в достоинствах своих уступал кашгарскому. Азиатцы думают, что морское путешествие лишает чай букета и вкуса; говорят также, что купцы, привезшие этот чай, обещали обратить внимание на укупорку, но за всем тем, хотя привоз чая из Бомбея начался очень давно (в 1830 годах), но до сих пор англичане не достигли удовлетворительных результатов.

Все выгоды кашгарской торговли вследствие причин политических и географического положения находятся в руках кокандцев.

Россия не имеет прямых торговых сношений с Восточным Туркестаном, хотя с 1800 годов правительство постоянно обращало свое внимание на эту страну. В 1810 году были сделаны опыты основать торговлю с городами Аксу, Кашгаром и Яркендом; наши караваны беспрепятственно посещали эти города, и в 1813 году Рафаилов проник под защитой русского имени до самого Тибета, губернатор которого Махмуд выразил желание вступить в торговые сношения с Россией и прислать своего посланца. Грузинский дворянин Мадатов также достиг этих стран и с успехом производил торговые обороты. Оба они в Кашгаре без всякого затруднения выменяли русские товары на серебро.

До 1825 года наши азиатские купцы и один русский купец Пеленков посещали этот край, но с того времени вдруг прекратились наши сношения, и только изредка пригоняли татары своих баранов, вымененных в Дикокаменной орде, и то под именем анджанцев. Приезд нашего каравана возбудил общее внимание, но старики помнили, что прежде приходили из России караваны с товарами на большие суммы. Бывшие с нами татары не скрывали своего имени, и это не мешало им производить свои дела.

Причины, почему русское купечество остановило свои сношения с Кашгаром, заключаются в следующем: 1) физические трудности пути по гористой местности; 2) опасности от нападения дикокаменных киргиз; 3) открытие прямой торговли с Кульджой и Чугучаком. Опасность пути при современном ходе дел не существует в наибольшем расстоянии. В прежнее время караваны сопровождались отрядами из Семипалатинска до озера Иссык-Куля, а теперь караван может совершенно безопасно дойти до Иссык-Куля и только за Заукинским проходом может нуждаться в конвое.

Тяньшанские киргизы, производящие грабежи, состоят из племен бедных и находящихся между собой во вражде; недостаток единодушия и, наконец, лошадей не позволяет им оконяться партиями более 100 человек, а предпринимать дальние поиски за караванами они не могут потому, что лошади, питаясь зимой подножным кормом, только к осени набирают тело. Тяньшанские киргизы боятся наших бугинцев и при помощи последних могут быть во всякое время наказаны, а если караваны по занятии верховьев реки Чу будут сопровождаться небольшим казачьим отрядом до Терек-Давана, крайнего предела киргизских кочевок, то могут быть совершенно обеспечены от набегов.

Принимая в соображение, что от Иссык-Куля до Кашгара считается 12 дней караванного ходу, а до Терек-Давана 8 дней, отряд, стоящий на Иссык-Куле, может проводить караван и возвратиться на свое место в 16 дней. С занятием верховьев реки Чу и по устранении влияния кокандцев торговые наши отношения в Кашгаре должны быть благоприятны. Естественные препятствия хотя представляют трудности, но не в такой степени, чтобы они были непреодолимы. Горные перевалы проходимы на верблюдах; с мая до сентября нельзя опасаться больших холодов и снега; вода и пастбища для вьючного скота достаточны, а кизяк доставляет необходимое топливо. Впрочем, можно также избрать путь, обильный топливом, например, по Нарыну, как сказано в описании обратного путешествия каравана, но тогда придется иметь столкновение с кокандцами укрепления Куртки.

Главное и справедливое опасение должны возбуждать в купечестве нашем частые восстания и политические перевороты в Восточном Туркестане; во время этих переворотов могут пострадать интересы нашего купечества, которое не получило бы удовлетворения ни от китайцев, ни от кокандцев. Вопрос: будут ли кокандцы, обладающие теперь торговлей Кашгара, препятствовать непосредственным сношениям наших купцов, не может иметь серьезного значения потому, что кокандское правительство всего более думает об увеличении сбора зекета. Конечно, мы, как и все иностранцы в Восточном Туркестане, не можем быть, по крайней мере сначала, свободными от платежа кокандцам пошлины, предоставленной им китайским правительством.

В некотором отношении торговля русскими товарами в Кашгаре через Коканд имеет выгоды, которых нет на пути через Дикокаменную орду, а именно: перевозка производится через наемных возчиков и по весьма дешевой цене, между тем как через Тянь-Шань должно иметь своих верблюдов или лошадей, которые подвергаются случайностям трудного пути и при неблагоприятных обстоятельствах вовлекают в излишние расходы и затруднения; но преимущество это не так еще важно, чтобы предпочесть путь через Коканд и подчинить торговлю нашу влиянию кокандцев, и оплачивать товары двойной пошлиной.

Со временем киргизы Большой орды и дикокаменные могут, подобно ордынцам области сибирских киргизов, заняться извозом, и настоящее затруднение устранится.

Важность Кашгара и других городов Восточного Туркестана в торговом отношении основана на вывозе чая. Но чай покупается, как уже было сказано, на золото и серебро, которые приобретаются главнейшим образом через продажу русских товаров. Запрос на наши товары значителен, и требования на них постоянны. В 1855 году большая часть товаров, привозимых в Кульджу, была куплена кашгарцами для отвоза в свое отечество. Из Кашгара произведения наших фабрик: одноцветные панки, сукна, шерстяные материи и ситцы идут в Тибет и достигают Лхассы. Это обстоятельство всего лучше свидетельствует о том, что в Восточном Туркестане мы могли бы сбывать свои товары, не опасаясь соперничества англичан. Прямые доступы из Индии через Гималаи так трудны, что в Тибете более употребляют наши товары, чем английские.

Правда, в последнее время товары европейских мануфактур значительно распространились в Средней Азии, особенно в Бухаре, — там они в большом употреблении, и вывоз их в Коканд и Кашгар увеличивается, хотя дальний транзит сильно поднимает цены. Причины этого заключаются в том, что англичане умеют применяться ко вкусу потребителей, в этом им должно отдать справедливость. В Кашгаре широкий глазговский муслин употребляют на чадру, необходимую для каждой женщины. Швейцарские ситцы и красный бумажный кашемир чрезвычайно нравится азиатцам.

Если бы наши фабриканты более применялись ко вкусу азиатцев, то, конечно, английские товары были бы совершенно вытеснены. Доказательством этого служит то, что несколько лет тому назад в Бухаре и Коканде носили чалму из белого муслина, привозимого из Индии; но теперь, когда подобные муслины делаются в России, вывоз их из Индии остановился.

Сукно наше, как известно, вытеснило английское не только в Средней Азии, но и во всем Китае. Нанки фабрики Мединцовых, делаемые для кяхтинской торговли, в большом ходу в Кашгаре и заходят в Кабул и Тибет. В Восточный Туркестан требуются ситцы ярких цветов — предпочтительно красные, люстрин, кумач также ярких цветов и сукна темных цветов, но, впрочем, и красное может иметь сбыт. До сих пор этого рода сукно продавалось киргизам, а остальное количество, вывозимое в Коканд, отправлялось в Кашгар, ибо женщины в Малой Бухарин носят сапоги и башмаки из этого сукна. Вследствие влияния китайской моды, мужчины носят и охотно покупают материи одноцветные по преимуществу цветов, любимых китайцами; женщины же любят более яркие цвета и одеваются вследствие существующего обычая очень хорошо.

Из других произведений наших здесь хорошо покупается выдра, канитель, штоф и железные изделия; но котлы и железо в больших массах требуют много вьючного скота и очень скоро портят спину, а поэтому и продажная цена не может покрыть издержек, употребленных на перевозку; между тем как подносы, замки, тазы и разные мелочные металлические изделия продаются здесь с большой выгодой.

Во всяком случае наши товары, [сбываемые] непосредственно через наших купцов, могут быть продаваемы с большей выгодой, чем кокандцами.

Если Россия будет иметь прямое торговое сношение в Малой Бухарин, то значение кокандцев и преобладание их как в торговом, так и в политическом отношениях должно пасть, ибо снабжение и продовольствие края скотом будет зависеть от нас; чайная торговля может тоже перейти в наши руки, и Азия будет получать его от наших купцов. Как бы то ни было, выгодный сбыт наших товаров в этой стране несомненен. Мы же можем получать из Малой Бухарин хлопчатую бумагу, шелк, пух и дабу. Хотя производительные силы страны еще не развиты, но вследствие требований могут принять более обширные размеры, например, хлопчатая бумага и шелк, которые, как говорят, лучше качеством, чем среднеазиатские сорта этих продуктов.

[Монета, меры длины и веса]

Восточный Туркестан, как китайская провинция, имеет свою медную монету по образцу китайских чохов, которые называются пул. Туркестанские пулы отливаются из красной меди и имеют круглую форму с четырехугольным в средине отверстием: на одной стороне — китайская надпись с именем города, для которого она предназначается, а на другой — то же самое, на китайском и турецком языках4. Туркестанские монеты бывают двух родов: дачан в два пула и чаучан в один пул; связка в 50 чаучанов или 25 дачанов составляет одну тянгу, равняющуюся на наши деньги 20 копейкам серебром. Монета эта чеканится в Аксу, где учрежден монетный двор5.

С 1856 г., вследствие каких-то соображений китайского правительства, были введены в Восточном Туркестане пулы гораздо больше весом. Монета эта была также двух родов: одна в 20 пулов, а другая в 10 пулов. Замечательно, что эта монета была введена только в Кашгаре и Яркенде, а в других городах продолжали обращаться мелкие пулы.

Так как новая монета была грубого чекана, то ее стали подделывать дикокаменные киргизы и во множестве привозить ее тайно в Кашгар, где успевали пускать в оборот через городских своих агентов. В последнее время почти все ходящие монеты были киргизской работы — недостаточного весу и смешанные с цинком, так что китайское правительство при всей своей беспечности обратило, наконец, свое внимание и 7 ноября объявило их недействительными. Мера эта была необходимой для пресечения зла. Вознаграждения за убытки, которые претерпевало все население, и особенно лавочники и ремесленники, правительство не приняло на себя и в виде снисхождения объявило, что казна будет принимать старую монету на вес, как медь: за гин 3 тянга. Казалось бы, что подобное распоряжение должно было бы наделать много шуму, но, напротив, дело обошлось очень спокойно, и все равнодушно слушали, когда на базарах было объявлено громогласно, чтобы ямбу считать равной 800 тянга, а золотой — в 20 тянга.

Странно было положение правительства, которое, уничтожая действующую монету, не заменило ее другой. Количество допущенной к обращению монеты было крайне незначительно, и потому курс медной монеты на ямбу стал быстро возвышаться и с 800 тянга, который определило правительство, дошел до 460 тянга. Затруднение в монете продолжалось до января, когда стали подвозить ее из Аксу, Хотана и Янысара, где постоянно обращались мелкие пулы; кашгарские же большие пулы пошли в Яркенд, где они и до сих пор обращаются. Подобный кризис был и в 1855 году в мае месяце в Кульдже.

Илийские чохи6, как чохи во всем Китае, отливаются из желтой меди, в которой содержится ⅗ меди и ⅖ цинка; они считаются по весу: гин, лянь, цян и фынь; 750 чохов составляли гин. По недостатку серебра, которое не получалось из Внутреннего Китая, илийское начальство пустило в ход большие монеты желтой и красной меди в 100 и 50 чохов и чугунные в 10 чохов; вследствие этого мелкие чохи стали переливать в большие, чем в особенности занимались поселенцы из южных губерний. Наконец, правительство решилось объявить 100-и и 50-чоховые монеты недействующими и так же, как в Кашгаре, без всякого вознаграждения.

Вскоре обнаружилось большое волнение. Бедные китайцы ходили по лавкам, требовали, чтобы от них принимали чохи в прежней цене, а в противном случае грозили, что разграбят рестораны. Улицы были полны народа, который с неистовым криком требовал удовлетворения; драки и буйства вызвали полицейские меры.

Купечество требовало уничтожения чугунных и больших из красной меди монет и полного удовлетворения однообразной монетой, а в противном случае хотело прекратить торговлю. Цзян-цзюнь, которому встретилась надобность выехать, был остановлен народом, требовавшим удовлетворения. Илийское начальство, наконец, вынуждено было удовлетворить сначала тунгеней, согласившись дать за 100 чохов* 400. Для удовлетворения китайцев, которые были упорнее и не соглашались на уступки по недостатку сумм, чиновники и цзян-цзюнь отдали свои деньги, а большие ярмаки7 оставили в обращении с понижением в цене.

Кроме медной монеты, в Восточном Туркестане обращаются в торговле кокандские и бухарские червонцы и китайские слитки серебра. Курс медной монеты относительно серебра и золота непостоянен; падение и возвышение его зависят от базара и от случайностей. В наше пребывание были следующие изменения в курсе. В октябре месяце курс медной монеты на ямбу постоянно падал с 1800 до 1900 и 2400, а в ноябре дошел до 2600 тянга на большие пулы. На этой цифре последовало уничтожение этой монеты. 11 ноября был объявлен курс на ямбу 800 тянга новой монеты, а с 12 курс начал постепенно возвышаться на 600, 550, а в декабре дошел до 460 тянга; с января, после подвоза монеты, курс начал снова падать, сначала на 525 тянга, а в конце февраля был до 590 тянга и на этой цифре держался до нашего отъезда.

Относительно к золоту в червонцах кокандских имели [место] следующие изменения: большими пулами шло на червонец в октябре 58, потом 65, 75 и до 84 тянга, затем курс на червонцы быстро возвышался и 11 ноября дошел до 20 тянга, на другой день до 19, а в начале января поднялся уже до 14 тянга и только в конце февраля спустился на 17. На ямбу постоянно разменивают червонцы 31½ и 32, смотря по величине ямбы.

Слитки серебра у китайцев нескольких родов, собственно ямбой называется самый большой слиток, он имеет весу 50 или 51 китайских ланов, а на наш вес 4 фунта 45 или 56 золотников и принимается в торговле за 120 руб. серебром, следственно, кокандский червонец стоит около 3 руб. 75 коп. Кокандский червонец имеет весу 1 золотник 11 дол[ей] довольно высокой пробы; [он] заключает в себе 20 или 21 кокандских тянга, тянга — серебряная монета весом в 77 гранов аптекарского веса; на наши деньги тянга стоит около 20 коп. серебром. Бухарский червонец в Бухаре стоит 30 тянга, а кокандский в Бухаре — 17 тянга; цена бухарскому червонцу в Коканде одинакова с туземной. Медная монета в Коканде и Бухаре называется пул, выливается из красной меди; 24 пула составляют тянгу; тянга имеет в себе 4 мира; 6 пулов составляют мир.

Произведения земли определяются в Кашгаре на чарик, равный русскому полпуду. Чарик содержит в себе 4 исчака, а исчак — 4 чакса; вес этот применяется к китайскому таким образом: 6 чариков равняются 1 ху и содержат в себе 12½ гинов. Мерой жидкости служит тоже китайский гин, равный почти 1½ русским фунтам.

Для серебра и других ценных предметов употребляют китайские весы и считают: на сар, мыскал и фын.

Для меры длины служит русский аршин и китайский чиза, равняющийся нашему полуаршину. Некоторые товары продают на квадраты «байра». Мерой земли принимаются китайское му и цин; первый равняется 1200 фунтам, а второй —120000 фунтам и содержит в себе 100 му. Ли, называемое туркестанцами юл, есть мера расстояния. Ли содержит 271¼ русских саженей. 10 ли равняются 5 верстам и 2105⁄17 сажени. Кокандцы в Кашгаре употребляют русский аршин и русские весы; только относительно хлебных зерен и вообще для больших масс имеют свой вес — чарик, который равняется 12 нашим фунтам. Кокандский чарик также разделяется на 4 исчака и 8 чакса. От неопределительности мер и весов происходит много обманов, тем более, что правительство не обращает на это никакого внимания. В Коканде и Бухаре есть особенный чиновник для преследования этого рода злоупотребления.

Источник: Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Том 3 – Алма-Ата, Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1985, 2-е изд. Доп. и переработанное, стр. 197-218.