Shoqan – Труды: О Западном крае Китайской империи

Верблюды близ Урумчи. Современный снимок

Под именем Западного края разумеются «собственно» Китайский Туркестан и часть прежней Джунгарии. Снежный хребет* отделяет Джунгарию от Туркестана, почему северная [сторона Тянь-Шаня] называется Северною [линией], а [южная] Южною линией. Снежные горы — Сюе-Шань, Тянь-Шань — Небесные, суть одно и то же. [Теперь] собственно Джунгария разделяется на семь округов: Баркуль, Урумчи, Или, Хур-хараусу, Тарбагатай, Кобдо и Улясутай. Из этого числа Кобдо и Улясутай имеют своего цзян-цзюна и подчинены общему управлению Монголии. Урумчи и Баркуль причислились к губернии Гань-су.

[Восточный] Туркестан состоит из двух княжеств и пяти военных округов, а потому иногда двояко нарицательное имя страны, называемой «Жети Шаар» — Семь городов. Главноуправляющий Западным краем и корпусный командир войск, здесь расположенных, цзян-цзюнь и непременный его советник хебе-анбань имеют местопребывание в городе Или. В Тарбагатае находится один из его советников — хебе-анбань, в Восточном Туркестане тоже. Цзянь-цзюнь есть генерал-губернатор этого края, он же имеет заведывание над олотами, торгоутами и туркестанскими городами, поколениями заграничных ханов. По окончательном покорении Джунгарии в 1764 г. (в 29 лето правления Цянь-Луна) был основан на реке Иле, близ Старой Кульджи, местопребывания — урги — джунгарских ханов, новый город и назван Xой-юань-чен. Он более известен у нас под тюркским именем Малой или Новой Кульджы, для отличия от мусульманского города Кульджи, лежащего вверх по Иле в 35 верстах*. Кульджа, или Или, есть средоточение властей всего Западного края и важная инспекция в военном отношении.

Здесь существует важное правительственное место: Главное Илийское управление, имеющее в своем ведомстве весь Западный край; в Илийском округе расположены манджурские* и китайские войска, составляющие гарнизон города; и для отправления линейной службы, содержания пограничных постов поселены в виде военного поселения в его округе сибосцы и солоны с дахурцами*. Отряды чахоров1 и олотов исполняют годичную пограничную службу вместе с сибо и солонами. Илийский округ обширен. На севере он граничит с Тарбагатаем, на юге — [с] Новой линией, на востоке — [с] Урумчи. Северо-западная граница с иностранцами ограждена линией военных постов, караулов, которые, начиная от Нор-Зайсана, по подошве Алатавского хребта идут до Чунджи, что около гор Темирлик, и соединяются с Новой линией. Военные поселения расположены так: по южному берегу Или стоят восемь селений, принадлежащих восьми знаменам сибоского войска. Солоны занимают пространство к северу от Или до гор, равнину по реке Хоргос. Солоны также разделяются на восемь знамен. Каждое знамя имеет начальника, называемого зенги, которые подчиняются одному анбаню2. Бригадный же генерал управляет как сибо, так и солонами и живет в Кульдже в качестве одного из военных советников цзян-цзюна. Кроме того, во всем округе населены китайцы из преступников из южных губерний и солдаты. Первые занимаются обработкой руд каменного угля и занимаются на свинцовых заводах. Кроме того, для занятия хлебопашеством поселены были здесь при самом покорении Джунгарии до 6000 семейств туркестанцев. Обязанность этих пахарей-таранчей состоит в том, что каждый сам должен доставлять в казну для войска известное количество зерна, риса, проса, пшеницы и кунака. Они должны получать от казны плуг, борону и вола для работы, но по рассказам их, помощь казны ограничивалась двухгодовалым теленком, которого они получают через 10 лет. По Сайрамкулю и Боротале кочуют калмыки-чахоры под начальством своего анбаня.

I. Округ-Баркуль. Крайний округ Джунгарии. В нем стоит сильный гарнизон до 5000 [чел.] из манджуров и китайцев под начальством двух генералов.

II. Урумчи или Урумцы (по-китайски Ди-хуачжеу*). Он основан китайцами при покорении Джунгарии. Впоследствии в 8 ли* от него построен другой город, называемый Гун-чу; Урумчи более населен китайцами. После покорения Джунгарии в этот тупой* и хлебородный [край] было переселено несколько тысяч крестьян и преступников из внутренних губерний. Главные их поселения находятся при урочищах Манас3 и Чжонкэ4. Урумчи есть первый по торговле город в Западном крае. Из него развозятся товары в Кульджу, Чугучак и Китайский Туркестан через Комул. В нем много капиталистов*, которые закупают гуртом и отпускают товары. Наши товары сдаются в Урумчи и чай получают к нам из Урумчи; чугучакские и кульджинские купцы служат только посредниками. В нем состоит также большой гарнизон из манджуров и китайцев. Эти два округа управляются [на] общегубернских основаниях.

III. Или. Город Или лежит [под] 103° долготы и 44° сев. ш.*

IV. Тарбагатай. Город Тарбагатай был основан в 1755 г. Прежде город этот стоял на реке Урджаре, но впоследствии он был перенесен на урочище Чигу. В Тарбагатае или Чугучаке управляет округом хебе-анбань, главноуправляющий. В округе есть военное поселение китайцев. Гарнизоны посылаются из Или до 1000 маньчжуров. К востоку от Чугучака поселены калмыки-торгоуты из поколения Цебан-Дорджи5. Чугучак — один из первых торговых городов Западного Китая и превосходит в этом отношении Кульджу*.

Монеты Канси, использовавшиеся в Восточном Туркестане

В 15 ли от Кульджи на восток есть гора Конгор, при ней много каменного угля и есть железный рудник; еще за 55 ли к востоку* на урочище Баянтай существует город Хойнин-чен и за ним Кульджа (от Малой Кульджи до Старой считается 30 верст). Город этот управляется чиновником из туземцев с титулом хакимбека6, ему подчиняются и таранчи. Место кульджинского хакимбека до сих пор служит чем-то вроде ссылки: сильные беки из разных городов посылаются сюда на вид начальству. В настоящее время после турфанского бека с красной шишкой7 [место хакимбека] занял человек ничтожный из простого звания, служивший прежде в Курбане в должности тунчи-толмача.

В 180 ли от Кульджи есть гора Хаштаг с серебряной рудою и при ней город Хаш. На юге от Бороталы лежит Сайрамкуль (Сайлиму-нор), дух которого, по уверению автора книги Сиюйвэн-цзян-лу (смотри [Иакинф]. Описание Джунгарии и Восточного Туркестана), который, скажем мимоходом, не имеет в ученом китайском мире большого авторитета, но зато популярен в высшей степени, является в виде горного козла с большой бородой.

Иля составляется из соединения рек — справа Кунгеса и Хаша, слева Тэгуса (Текеса), простирается на 1400 ли. Балхаш, по-китайски Балхаси-нор, имеет 800 ли окружности. В истории династии Тан8 сказано: Ван Фан-и9 дал сражение при реке Или. Он же имел лагерь при Жехай; отец Иакинф принимал Жехай за Балхаш. Жехай не есть ли перевод имени озера Иссык-Куль, что по-тюркски значит тоже, что Же-хай* — Теплое море.

Южная линия

Восточный Туркестан разделяется на семь ведомств, [каждое] ведомство состоит из одного окружного города, нескольких мелких городов и деревень. Ведомства управляются своими беками под надзором местной военной китайской власти, так называемым правителем хебе, и подчиняются анбаню, живущему в Яркенде. Все эти назначаемые китайским начальством [беки] из туземцев более преданны им, но беспрестанно сменяются из одного города в другой. Только потомки бека Исака в Комуле и турфанские ашин-ходжи имеют наследственное достоинство ванов за заслуги предков при покорении Джунгарии и при бунтах ходжиев. Вообще, турфанцы служат в должности хакимбеков, предпочтительно перед другими туркестанцами.

Власти туземные состоят из следующих чинов: первый — хакимбек (правитель) в 7-м классе. Следующий за ним род помощника — ишкагабек (блюститель порядка); казыначи— заведывает сбором и хранением поземельной подати; мутавали заведывает покупкой и продажей домов; муфтишафу — глава духовенства; дугуан — начальник военной части, [станции] и почты; казий или кадий [судья]; мираб заведывает водными сообщениями; багор — уравнением цен, весов и мер, род мухтасиба; хаикбу — правитель казенных построек; Эмр или мир — распорядитель старшин; арбаб — собиратель пошлин за рождение, браки и смерти.

К высшим должностям представляют хебе-анбанъ и правители и утверждает богдыхан. Они имеют своих крестьян. В каждой деревне есть еще кэукэ-баш — надзиратель за хлебопашеством. Туркестанские беки в исходе каждого года отправляются в Пекин, ко двору, для поднесения даров. Количество даров полагается по степени чина.

Китайские серебряные ямбы

Духовенство составляют ахуны, муллы и дервиши, которых здесь очень много и в большом уважении, они все носят волосы. Кашгарцы все мусульмане суннитского толка и последователи учения имама Шафи10. Они, подобно другим мусульманам, не отличаются религиозным фанатизмом: пьют открыто вино и не бывает пиршества без женщин и музыки. Вино квасят из шелковичных ягод, персиков и винограда.

При сборе плодов все напиваются пьяными до неистовства и пляшут до упаду. Любят тоже бузу. Для замужества платят калым, любят охоту с соколами. Женщины здесь не прячутся, клубятся в обществе мужчин, едят конину.

Дома в Туркестане строятся, как на всем Востоке; при доме всегда [имеется] сад и на дворе фонтан. Множество мечетей отличной мавританской архитектуры11, [которые] славятся на Востоке.

О монете. В Кашгаре собственной местной монеты нет, кроме так называемых пулов*, которых связка пятидесяти-штучная составляет тянга* — рубль. Туркестанский пул имеет вид и форму китайских фэней*, но только отливаются из чистой желтой меди, без примеси цинка, как китайские, которые они называют карапул — черный пул. Туркестанская монета имеет, как и китайская, в середине дыру и нанизывается на нитку, связка в 50 штук составляет cap*. На одной стороне название города на манджурском, на другой — на тюркском. Серебряные монеты — ильоже, по-китайски — ямба* — слитки, и среднеазиатские тянга в большом ходе*.

О вулканах. Около Урумчи, к западу от станицы Бирок-булака есть вулкан. Около Кучи добывается горючая сера и нашатырь, из коих 1800 гинов селитры вносится в ежегодную подать.

В Керии добывают золото и 20 л[анов] золота доставляют в ежегодный оброк.

В Или каждый военно[по]селенец12 должен собирать чистого хлеба 18, в Урумчи 15, в Талияцине13 14 дань* (мешков). Впрочем, когда солдаты заняты службой и от неурожая может быть сбор менее или более. Во всяком случае, небось, офицеры имеют соблюдение и дают. Если сбор будет в Или 28 м[ешков], Урумчи — 25 и в Талияцине — 24, то офицерам даются похвальные замечания, а солдаты награждаются двухмесячной порцией единовременно. (В Хур-хараусу, Харашаре и Баркуле — по Уложению о Урумчи, в Уше — о Или).

Преступники обязаны в Или нести хлеба 9 [мешков], в Урумчи — 635, это положение распространяется на Баркуль, Талияцинь и Комул. Жители этих городов тоже платят подать за земли, которые заняты под хлебопашество. С му* (содержит 1200 кв. футов) в Баркуле [платят] по 445 шэнов* (гарнц*) хлеба пшеницею, бобами и кукурузой. В Урумчи и Или с жителей и шампанов — половину 8 пекинских шэнов, т. е. гарнцев крупой и пшеничной мукой. Таранчи платят в Или каждая душа по 16 тагар* (мешков) ячменем, пшеницей, просом и кунаком.

В Пекине доу* (мера) содержит 10 шэн (гарнцев). В туркестанском мешке содержится до 3 ху*, ху — 2 четвертинки и 3 гарнца.

I. Комул или Хами лежит под 112° д., 45° с. ш., основан китайцами в 630 г., обновлен [в] 1679 г., маленький город, недалеко от форштадта стоит китайский город с гарнизоном.

Комульский князь уже давно поддался по соседству влиянию Китая еще в правление Кан-си14 (из нынешнего манджурского дома Цин), он принял подданство империи. За верность Китаю при покорении Джунгарии и за вспомоществование бек комульский Ие-хан получил наследственное достоинство князя. Округ Хами состоит из шести мелких городов. Он управляется на общегубернских основаниях.

II. Турфан. Местопребывание наследних беков от Эмин-ходжы, который за верность был возведен в достоинство цзюн-вана, князя второго класса. Хакимбек турфанский владеет шестью городами. В одном из них, маленьком городе Пичане, имеет местопребывание военный правитель с гарнизоном. Пичан лежит на большой дороге. Турфан замечателен по отменному вкусу винограда и по обильному произрастанию хлопчатой бумаги. Около озера Лобнора (Звездного моря) в стране вод, ключей и болот есть деревня Лобнор. Жители этих деревень занимаются рыболовством, говорят тюркским языком, но не держат магометанского закона. Они управляются своим беком, который непосредственно подчиняется пичанскому анбаню.

III. Карашар, по-тюркски — город совершенно китайский. В нем есть несколько военных поселений, он есть местопребывание также военного правителя. В окрестностях его, по хребту Юлдуз и по реке Хайду, кочуют торгоуты, бежавшие с Убашой из России15. Городки Корля и Бугур населены долонскими туркестанцами (долоны были при ходжах вроде туленгутов), они имеют своих беков и подчинены харашарскому анбаню. Бугур замечателен тем, что все дороги из Южного Туркестана сходятся в нем.

IV. Куча — обширный округ. В нем хакимбек имеет 2-й класс и повелевает городом. Турфанцы и китайский гарнизон живут вместе в городе. Из произведений его замечательны бязи, медь, селитра и нашатырь, добываемые в окрестных горах. В горах этих много пещер и летом видны огни. В одной пещере есть изсеченные* буддийские кумиры. Устройство их относят к династии Тан.

V. Уш — по-тюркски Турфан или Уш-Турфан. Один из больших городов туркестанских, в нем живет анбань — правитель. При джунгарах он [город] был в цветущем состоянии, и хакимбек его наставлялся хонтайдзием*. Хаким этого города Хадис16 был пожалован в достоинство князя за выдачу джунгарского хана Давация17 китайцам. Даваци думал, что из благодарности за возведение в [должность] хакимбека Хадис укроет его. За возмущение жителей, в начале покорения края против поставленного китайцами в хакимбеки комульского уроженца Абдуллы, все жители были перерезаны, почему он и населен был китайцами и большим гарнизоном. В нем есть монетный двор. Теперешние жители его туркестанцы были переселены из Кашгара, Яркенда и Аксу и имеют хакимбека. Хебе-анбань при покорении края имел пребывание здесь, потом в Кашгаре и теперь в Уш-Турфане. В окрестностях его кочуют дикокаменные киргизы рода черикчи и багыш. Города Аксу, Пай, Сайрам принадлежат к этому округу, хотя они имеют независимых хакимбеков.

Аксу — один из обширнейших городов, в нем считается до 25 тысяч домов. Жители занимаются мастерством, имеют во множестве хлопку, проса, кунжут, ячмень и разные фруктовые деревья. Груши аксуские славятся своим вкусом и отправляются богдыхану. Замшевые конские приборы известны повсюду.

VI. Яркенд — один из первоклассных городов Восточного Туркестана, резиденция ходжиев и местопребывание хебе-анбаня. Он считается первым торговым городом; купцы кашгарские, бухарские и анджанские покупают и продают здесь. Он замечателен производством маты в огромном количестве. В реке Юрункаше и Каракаше добывают нефрит и отправляют в огромном количестве в Пекин, частная распродажа запрещена. К военному ведомству этого города принадлежит отдельное владение Хотан (Ильца), по-китайски Хотянь или Юйтянь, замечательный по торговле. Занимается тканьем*.

VII. Кашгар лежит на большой дороге из Средней и Южной Азии в Восточный Туркестан. Кашгар и Яркенд суть первые по торговле города Западного края. Все среднеазиатцы весь Китайский Туркестан называют Кашгарией; из этого уже явствует, сколь знаменит был этот город в древности. Ханы так называемого Уйгуристана и Кашгара, начиная с Темир-Туглука18, первого отдельного от Джагатая хана, имели здесь местопребывание. Торговля Кашгара процветала с древнейших времен, через него Средняя и Южная Азия сбывала свои товары в Тибет, Китай и Джунгарию. В настоящее время это значение его сохранилось вполне.

Руины Цзяохэ возле Турфана

В продолжение круглого года приходят и уходят сюда множество караванов из разных стран; самое китайское И правительство, при всем своем нетерпении чужеземного наводнения, исключило Кашгар из-под общего закона империи. Сюда могут приезжать все «западные народы». По чрезвычайной скрытности китайцев и невежеству туранцев нет возможности узнать обстоятельно о состоянии и оборотах этой торговли, но судя по пригону скота, который из киргизских поколений Дикокаменной орды и адбановских Большой простирается до 60 000 одних баранов и от илиатов, подведомственных Кокану, и кашгарцев около 100 000, можно судить и об ее общей обширности. В Кашгаре, по свидетельству очевидцев, в один день бывают сделки на 40 000 голов скота. Преимущественно торговлю с Кашгаром производят так называемые здесь «анджанцы» (жители Кокана, Анджана, Намангана и Ташкента), бухарцы, персияне, индийцы, кашмирские купцы, афганы и тибетцы.

Анджанцы привозят русские произведения: железные, чугунные изделия, сукно, сталь, юфть, плис и разные бумажные товары, ситцы и продают весьма выгодно. В последнее время и в Кульдже (1855 г.) все наши товары были скуплены кашгарцами на мату и увезены в Кашгар. Бухарцы привозят мелкие мерлушки, известные в торговле под именем «данадаров», черные и серые каракульские [смушки] отличной доброты, сушеный абрикос (урюк), виноград (изюм), кишмиш, фисташки (пысте) и разные полушелковые товары: падшаи*, бихасаб* и другие. Персияне привозят английские ситцы, шелковые материи и ковры; индийские купцы привозят кисею, камку и кашмирские шали. Из Тибета получаются пух и медь.

Из Кашгара же получают они большой частью зеленый чай, кожаные товары, шелковые китайские материи и серебро. Анджанцы вывозят особый чай в плетушках, называемый сабет* (он имеет около 12 и 13 ф[унтов], употребляемый с молоком и солью. В прежние годы большого спроса на чай в Кокане не было, и всегда ограничивались на 10 к. — 1 и 2 к. выгоды, но в последние 2 года вдруг потребность на сабет увеличилась с выгодой 5 к. на 10 к., так что в Кульджу вдруг наехало несколько человек с заказом, и сами, споря, подняли цену до невероятности. Прежде на ямбу приходилось до тридцати ящиков этого чаю, теперь же на ямбу покупали они только пятнадцать. Надо сказать, что ташкентцы здесь в Кульдже торгуют прямо на серебро и золото, почему причиняют немаловажный ущерб нашей торговле. Привозят немного маты, которая достоинством выше кашгарской дабы и потому всегда расходится. Индийцы вывозили серебро, но в последнее время, как говорят, вышло запрещение на вывоз его. Кроме этого, анджанцы, бухарцы в значительном количестве берут местные бумажные товары: серый и темный холст бумажный, крепкую и прочную полосатую материю, вроде твена, называемую «тимпаи», и полушелковую, но грубую с цветами, вроде бухарских падшаи — машру, для продажи киргизам Большой и Дикокаменной орд, которые их очень уважают. Вообще годовой оборот кашгарской торговли должен быть очень велик и превосходить до 10 миллионов рублей.

О городе. Кашгар — город чрезвычайно многолюдный, населен большей частью мусульманами. Китайцы занимают отдельную цитадель. От большого стечения народа жители этого города не отличаются чистотой нравов. Вообще туркестанцы Семи городов — народ чрезвычайно свободный и без предрассудков. Будучи мусульманами, они открыто пьют вино, бузу и не прячут женщин.

Говоря о Кашгаре, нельзя не сказать о кашгарских женщинах, которые славились красотою во всей Средней Азии. По уверению азиатцев, бывших в Кашгаре, полные луны, газели, кипарисы, розы и другие восточные эпитеты для красавиц заключаются в Кашгаре. Они убеждены, что вода кашгарская имеет чудесное свойство возбуждать любовь. Старые муллы, не думавшие никогда о запрещенном плоде, не выезжают из Кашгара, не отдав свою бороду во власть какой-нибудь сахароустой. В Кашгаре есть прекрасное обыкновение, согласно которому вы, не нарушая Моисеевых заповедей, можете насытиться любовью до света. Словом, всякий приезжий может иметь временную, но законную супругу, на основании закона о мутие19. Вы приезжаете в Кашгар, как уже начинаете чувствовать удивительное настроение к любви (что происходит от чудесного действия воды), грешные мысли овладевают вами так сильно, что вы начинаете безотносительно заговаривать историю о любви мотылька к свечке и Меджнуна к Лейле20. Страсть ваша еще более усугубляется различными сладострастными сценами, которых вы поневоле делаетесь зрителями. Куда [бы] вы ни приехали, не может быть угощения без танцовщиц, которые удивительно нежно поют любимую в Кашгаре поэму о Лейле и Меджнуне. Конец концов, если бы у вас сердце было каменное, и тогда, не устояв против такого соблазнительного пения, [оно] обратится в кабаб — жаркое. Вам остается одно — жениться, на основании мутие, иначе вы не можете удовлетворить страсти, вас сжигающей. Вы говорите о своем желании какому-нибудь из знакомых туземцев, которые от большого навыка удивительно сметливы на подобные сговоры. Он, как водится, кладет руку на сердце и живо восклицает:

— Баш устуна! На мою голову! — говорит вам, что он покажет вам такую красавицу, что сама Фатима, дочь пророка, известная сердцепохитительница, в сравнении с нею будет ничто. Конечно, вы спешите за ним, чтоб увидеть Фатиму. Он идет в первый попавшийся дом и спрашивает:

— Есть у вас чаукене*? Отвечают обыкновенно есть (в Кашгаре чаукеней бездна).

— Сколько у ней шапок? — спрашивает опять ваш фактор*.

— Три, — отвечает хозяин.

Фактор делает кислую гримасу и, сказав «керек йок» (надобности нет), влечет вас дальше. Вы начинаете спрашивать его, что за грязь ест он о шапке* и объясняете ему, что, машаллах! не за шапками слово и указываете на сердце. Проводник значительно улыбается и входит в следующий дом. В комнате вы находите три кровати, богато убранные вышитыми одеялами, и видите на каждой из них ряд шапок. Фактор радостно устремляет свои взоры на кровать, на которой торчит целый полк шапок и, сосчитав их, радостно восклицает:

— Машаллах! Звезда ваша в полном восхождении, я нашел для вас более, нежели гурию! 20 шапок! Это удивительная редкость. Душа! Сотворите намаз — вы счастливее самого Сулеймана. Вы приходите в удивление и не знаете, что отвечать. Наконец, собравшись с мыслями, отвечаете: «Мусульманин! 20 шапок! Это что за речи? Разве что пришли торговать шапки?». Между тем из полуоткрытой двери слышится бренчание металлических привесок и шепот. Вы видите несколько черных, жгучих и пронзящих глаз, язык ваш отнимается и в сердце вы чувствуете огонь в тысяча один раз сильнее огня джаганнамского*, в котором собирается нас сжечь благословенный пророк Мухамед Избранный. Фактор, пользуясь вашим онемением, подходит к двери и, пошептав несколько невнятных слов, из которых до вашего уха доходит только: «10 cap даст», — он тотчас громко восклицает, обращаясь к хозяину, который во все время молчит, как человек, уверенный в доброте выставляемого товара. «Ходжа (то же, что мурза, господин)* хочет жениться на 20 шапках, он, слава Аллаху, прекрасный человек!» — и потом, понизив голос, начнет торг о калыме [магарыче].

Хозяин беспрестанно говорит: «20 шапок — это, сын мой, дороже сокровищ Иджан-хана*; попробуй найти другую — 20 шапок». После некоторого спора дело решается на 25 сарах и то ради необыкновенной редкости товара. Сговор кончен: вы отдаете 25 саров, и хозяин отправляется во внутренние покои, чтобы нарядить и вывести невесту вашу на смотр. Между тем фактор объясняет вам значение шапок и уверяет, что это вернейший признак красоты: она была 20 раз выбрана в мутие и по каждому мужу, согласно местным обыкновениям, сшила по шапке. Вы приходите в ужас и представляете на его благоусмотрение, что после 20 мужей какая может остаться красота, если б она была даже выше Зулейхи, жены Пентефрия22. Он говорит, что можете посмотреть, а не [по]нравится — возьмете другую.

— А что же будет с моими деньгами? — говорите вы.

— С деньгами? — восклицает он. — Машаллах! Вы не осел: деньги заплачены и, следовательно, они уже не ваши.

Вдруг слышится усиленное бренчание, точно от целой цепи лошаков, и отворяются двери, и входит к вам целая толпа девиц; одна же из них более полная, следовательно, более красивая, с удивительным достоинством и самоуверенностью выступает вперед. Остальные девицы окружают вас со всех сторон и, как с родственником, бесцеремонно начинают щипать и толкать [вас]. Хозяин ставит разные яства на низкий стол и, посадив вас на ковер, подводит вашу супругу. Вы ничего не видите, кроме белых покрывал и роскошных и полных форм своей суженой. Красавица берет яблоко, обломив его пополам, глотает одну половину сама, другую тыкает к вам в рот. Вы начинаете выражать нетерпение, но хозяин неумолимо продолжает вас угощать пилавом и бузой. Между тем, кроме вашей невесты, все другие чаукены снимают покрывала: сердце ваше опрокидывается вверх дном, и чрево обращается в воду. Вы видите бархатистые и большие глаза газели одной, роскошные мягкие формы и раскинутые бедра — другой, кипарисный стан — третьей; словом, аллах весть, чего тут не увидите. Помучив вас порядком, девицы требуют пешкеш* за открытие лица вашей собеседницы и по получении чего при песнях и плясках торжественно и тихо начинают поднимать покрывало, как занавес в театрах.

Вдруг: «О аллах! О Магомед», — перед вами является настоящая любовница веков и столетий, насурмленная, нарумяненная до красноты и набеленная до белизны, черт знает какой! Если вы любитель восточной неги и кейфа, то «машаллах!». Вам не нужно подушек, вы можете роскошно утопать в мягких объятиях. Да, в самом деле, какой истинный азиатец, знающий хоть несколько свет и считающий себя [знатоком] отменного вкуса и наслаждений, может смотреть без восторга на мягкие лядви и, как говорится здесь, на сальную (т. е. жирную) округленность околобедренных частей. Если же вы не успели возвыситься до такового высокого понятия о красоте и предпочитаете костлявые субъекты, то остается вам одно, положить упование на Аллаха и бежать, непременно бежать вам, и не увлекаться числом шапок. В Кашгаре можно иметь мутие на неопределенное число времени, словом, пока не уедете, но вывезти нельзя по закону, положенному китайским правительством. Все торговцы азиаты говорят, что закон этот основан на той редкой мысли, что, увлекшись красотою кашгарок, многие из-за них смогут остаться навсегда в пределах империи.

На подступах к Яркенду. Рис. сер. XIX века

История Семи городов, по китайским историкам, заходит в древнейшие периоды истории. По свидетельству китайской истории, при государе Ву-ди23 уже знали Западный край и считали в нем до 36 владений. Сначала они подчинялись хуннам до тех пор, пока Чжанкянь или Чжан-цзянь в 140 г. до Р. X. не открыл Западный край. С 121 г. китайцы, уже построив крепости по южному склону Небесных гор, постепенно покорили города Западного края. Нынешние города Хотан (Юйтян), Кашгар (Сулэ), Карашар (Яньки), Урумчи (Пулей), Аксу (Выньсу), Куча (Гуйцы), Яркенд (Согюй), Уш (Юйту) и прочие другие были известны уже китайцам в начале второго века до Р. X. Что за народ были первоначальные обитатели этого края, мы не знаем, ибо китайская [история] не дает никаких данных, кроме того, что каждое владение имело своего государя, ни нравами, ни языком [они] не походили на хуннов* и усуней, что все имеют впалые глаза и высокий нос, и густую бороду, исповедовают буддийскую веру (стр. 145)* *. Письмо их походит на индийское (стр. 200). Дом Хань имел в нем своих противников. После дома Хань Западный край то отделялся от Китая, то подчинялся ему снова. При возвышении жужанцев24 и дулгасцев25 мы видим, что владетели Западного края платят им дань и в пределах Семи городов являются владения Юебань и Кан, происшедшие первое от хуннов, второе от юечжей. Отец Иакинф называет их тюрками и в одном месте, именно о Канах, в истории династии Суй (581—618) переводит, что они употребляли тюркское письмо; не знаю, что разумеет он под тюркским письмом в этот период времени, когда не было и собственно арабского письма26.

В истории дома Тан, когда сношения Китая с окружным владением достигли высших размеров, мы получаем сведения более точные о среднеазиатских владениях. Так, в первый раз Кашгар назван своим именем Каша вместо Суй, Хотан — Ходань, а владение Кан названо Са-Могяном (что очень напоминает Самарканд), вместо Аньси названо Бухо (напоминает Бухару) (стр. 238)*, на южном берегу Нами (Нарынгол — Сыр-Дарья) показано владение Хокань. Кан также лежит на речке Нами. Юечжи, изгнанные хуннами из равнин Монголии, покорили Давань, Даху и прошли далее до Западного моря*. В истории дома Танского видно, что весь Туран был занят кангюйскими27, дулгасскими и юечжийскими домами.

В конце VI века является Мухамед и распространяет свою веру оружием. Омар покорил Раджи Яшгар, Персию, и, по-видимому, распространил свои войны до пределов Туркестана*. В 713 г. канский владетель, по свидетельству китайской истории, вел упорную войну с аравитянами (даши) и просил помощи у китайского императора. В повествовании о даши китайцы говорят, что Кан и Ши (туркестанские владения) признали себя вассалами дашей. Нет сомнения, что юечжи, кочевой народ, занявши нынешний Хорезм (где и ныне кочуют туркмены), и потом распростерший свое влияние на весь Туран, были тюрки, низвергавшиеся впоследствии на Азию под именем селджуков, османов, каракойлу и аккойлу. Кангюй и западные дулгасцы тоже утвердились в Туране, и, по свидетельству китайцев, последние граничили далеко на западе с Фолинь (Византией) (стр. 267)*. При всей запутанности повествований в названиях народов, которые в разные времена назывались разным именем, нельзя не признать [названий] пяти провинций в Аньси: Ань и Хоз-Бухо — Бухары, в Довохани — Фергану, в Дахя-Тухоло — Бактрию, владений мавраннагрских. Восстановить правильное чтение и определить все эти народы нет возможности в среднеазиатских государствах, где каждый город то имеет своего хана, как это было после покорения ее узбеками, то [они] сливаются в несколько владений, как в наше время: Балх, Бухара, Самарканд составляют одно владение Бухарского эмира; Ходжент, Туркестан, Ташкент и Кокан подчиняются одному коканскому хану. Во всяком случае, судя по известиям их [китайцев] об арабах, переданным довольно точно, нельзя сомневаться, что Китай действительно имел когда-то сношения со всей Азией. Азиатские сказки о богатстве и силе Чина, о фагфуре чинском, похищающем самаркандскую царевну, суть, конечно, дальние отголоски тех времен.

После дома Танского сношения Китая прерываются с Западным краем. При юечжах и доме Киданском Китай был занят северными своими пределами и истощался в междоусобиях. При появлении Чингиса мы находим в Туране обширное и соединенное владение хорезмского шаха. Ойхоры или уйгуры [у] восточных историков занимают владения Семи городов. Не знаем, в какой степени подчинялся Восточный Туркестан влиянию арабов, утвердившихся в Согдиане, и влиянию хорезмшаха, но судя по неприступности гор и в известной степени образованности, и обработки деспотической религиозности Будды, можно полагать, что влияние хотя и могло отозваться здесь, но не в такой степени как в Мавраннагре, где мусульманство и образование процветали в Самарканде.

* * *

Мавзолей Туглук-Тимура

Дом Тугю28 есть отрасль хуннов. Предки этого дома жили на запад от Западного дома и составляли аймак. Неприятель разбил поколение, и остался один изуродованный мальчик, без ног и без рук, брошенный в травянистое озеро. Волчица стала кормить его мясом. Неприятель, узнавши, что мальчик [жив], приказал убить его. Волчица убежала и после явилась на восток от Западного моря в горах на северо-запад от Гао-чана (Гао-чань29 есть бывшее при доме Хань владение Переднего Чешь30. Передние Чешы были в Пичане). Волчица укрылась в долине, окруженной горами, и родила десять сыновей, из которых Ашина31, как более способный и умный, был призван владетелем. Впоследствии Асянь-ше вышел из горной котловины и признал себя вассалом жужанцев. Некто из владетелей тупо Или-хан просил у жужанского Анахуаня дочь и за оскорбительный отказ разбил жужанцев. После Или-хана был младший брат его Аи-хан, после которого был возведен его же брат Цзушу под именем Муганьхана.

Другое предание говорит, что тупо составилось из соединения разных родов, кочевавших около Пъхинлян (Пъхин-лян- фу — областной город области того же названия в губернии Ганьсу) . Аймак этот назывался Ашина. Когда Тхайву — император из дома Вэй, разбил последнего государя из северного дома Лян — Цзюйкюя Муганя, то Ашина бежал к жужанам и, поселившись в горах, стал добывать железо. Так как место это походило на шлем, то и называлось тюгу.

Третье предание. Тугю происходит от дома Со, обитавшего на север от хуннов. Старшина назывался Апанбу32. Их было всего 70 братьев. Старший назывался Ичжини-нишыду и родился от волчицы, он был владетелем сверхъестественного произвола над ветрами и дождями. От двух жен, которые были дочерьми духов — лета и зимы, он имел четырех сыновей, которые заняли разные места; старший жил в холодных горах и производил теплоту, почему был избран владетелем под именем Тугю. Это был Надулуше. Он имел десять жен. Младший из Ашина сделался владетелем по условию33, выиграв жребий: выше других спрыгнул. Он назвался Ахянь-ше. Потомок его Тумынь по прозванию Или-хан.

Дом Тугю сначала разделялся на Восточный и Западный. Восточный дом [в продолжение] 535-745 годов имел двадцать одного хана.

Первый хан Тумынь разбил телесцев34 в 50 тыс. кибиток и просил в жены у жужанского хана дочь. Жужанский государь. Анахуань разгневался и звал его плавильным невольником35; Тумынь просил брака у Западного дома Вэй и получил царевну в 551 году.

В 552 г. Тумынь разбил жужанцев. Хан жужанский предал себя смерти. Тумынь назвался после сего Или-хан. Хан значит то же, что шанькюй. Супругу назвал хатунь, то же, что яньчжы. Сын его Коло (по Ганьму — Тубин) с титулом Исиги-хана сделался владетелем. После его смерти, помимо сына его Нэту, поставили младшего брата его Кигинь (Яньду) под именем Муюй-хан. Он был большой завоеватель, оружие его доходило до Кореи, с домом Вэй он воевал против Ци.

Обычаи. Распускают волосы, носят левую полу наверху. Живут в палатках и войлочных юртах, переходят с места на место, смотря по достатку в траве. Занимаются скотоводством и звероловством; питаются мясом и кумысом. Носят меховое и шерстяное одеяние. Мало честности и стыда, чужды справедливости и приличия, подобно хуннам. Хана при возведении сажают на войлок и носят по солнцу девять раз, каждый раз делают поклоны, сажают на коня и давят за горло, спрашивая: «Сколько лет можешь царствовать?»

Туркестанская бача

Чины: высший — шеху, второй — дэлэ*, третий — сылифа*, четвертый — тумаофа*. Все они наследственны. Луки роговые, латы и копья, и сабли. Знамя с волчьей головой. Телохранители называются фоли (бури), т. е. волк. Считают [по] зарубкам на дереве36. Вместо приказов употребляют стрелу с золотым копьем. Перед полнолунием делают набеги; бунт, прелюбодеяние с женой, смертоубийство наказываются смертью. За увечье платят вещами (киргизский кун); за глаз — отдай дочь, за руку — лошадь. За краденое отдавай в девять раз больше37. Умершего кладут в юрте, объезжают ее девять раз38, потом с плачем надрезывают лицо и приносят жертву. Так делают семь раз. В известное время лошадь покойника, вещи и его самого жгут и зарывают в могилу. Умершего весной и летом [хоронят], когда лист падает39, умершего осенью и зимой — когда лист распускается40. В день похорон делают то же, что в день кончины. В здании на могиле покойника ставят его облик и описание подвигов, камни ставят по числу убитых им людей. После отца, старших братьев и дядей женятся на мачехах, невестках и тетках.

Хан живет при горе Дугинь (горы Дугинь лежат в Татаньском владении). Вход в юрту с востока — из благоговения к солнцу. Гора Бодын-Инли голая, священна. Буквы письма их походят на буквы народа ху; время замечают по траве41. «Мужчины любят играть в хюпу, женщины — в волан. Пьют кобылий кумыс и упиваются допьяна. Поют песни, стоя лицом друг к другу42. Поклоняются духам и веруют в волхвов*».

В 561 г. китайский полководец дома Вэй, действуя с дулгасцами, доносил: «Тугю пренебрегают наградами и наказаниями, мало уважают начальников и по большей [части] не соблюдают порядка. Отсюда видно, что напрасно говорят о их могуществе*».

IV. Тобо-хан разделил на восточную и западную часть; Эрфу-хан — на восточные] стороны, а Були-хан — левые. Он исповедовал буддийскую веру и думал разгромить Китай.

V. Илигюйлу Ше Мохэ Шиболо-хан. Он был женат на китайской царевне из дома Чжеу. В 583 г. он имел войну с Китаем, во время которой возненавидел своего полководца Або-хана, хотел его убить; тот убежал к Западному Дату-хану, двоюродному дяде хана. Вследствие этого началась междоусобная война. С Або соединились другие родственники хана и все просили императора со своей стороны о мире. Шиболо-хан писал (584 г.): «Рожденный Небом великий Тугю, мудрейший и святейший в Поднебесной Сын Неба Или-гюйлу Ше Мохэ Шиболо-хан посылает грамоту императору великого дома Суй43»*.

В этой грамоте хан уверял, что император — отец его жены, следовательно, и его. «Сии две стороны, хотя различны, но по внутреннему чувству и справедливости составляют одно. Все овцы и лошади моего царства суть скот императора, так как его шелковые ткани суть мои», — оканчивал он. Дом Суй послал посланника Кин-цзэ с благоприятной грамотой. Хан сидел с известной болезнью [и сказал], что не может встать и присовокупил, что сделался старшим дядей по отцу, и никому не делает поклонения. Кин-цзэ сделал учтивый выговор. Хан, по убеждению приближенных, встал и замешкался, и все окружающие заплакали. Посланник предложил ему сделаться вассалом. Он согласился, хотя приближенные ему объяснили, что вассал — значит раб. Хан был стеснен Западным ханом Дату и киданями. Або между тем усилился и назвался Западным тугю.

VII. Дулань-хан, сын Шиболо. При нем царевна Даи имела большое влияние. Китай, опасаясь ее козней, обвинил ее в связи с одним приближенным тугю, и Дулань убил ее в своей юрте.

IX. Ши би-хан Дуги. При нем открылось замешательство, клонившее дом Суй к падению. Многие жители из Китая бежали к нему, в числе коих императрица Сяо-хэу и племянник ее Ян Чжен-дао — претендент [на престол] и другие. Все они признали себя его вассалами. Он имел до миллиона войска. «Никогда и в древние времена северные кочевые не были столь сильны».

Древние хунны. Ноинская фреска

Гао-цзу — основатель династии Тан, в 618 [г.] отправил к нему посла с дарами и с просьбой о мире и, судя по словам его сына, назвался вассалом*. В 619 г. посланник их сидел на престоле возле императора.

XI. Государь Хели-хан Дуби. Вел войну с Китаем и расширил свое владение, разбитый [в] 630 году он сдался в плен и умер от чахотки в Китае. «Хели не жил в комнатах, а всегда ставил для себя орду (кибитку)». Он долго был печален и задумчив; пел со своими домашними заунывные песни и проливал слезы. Он похудел и умер [в] 634 г. Труп его, по кочевому обыкновению, сожжен, и могила его насыпана по восточную сторону реки Ба. Так пали его владения. Тугю бежали в Западный край, до ста тысяч поддались Китаю. Совет не знал, что с ними сделать; одни предлагали поселить их внутри империи и обратить в хлебопахов, другие — образовать пограничную стражу. Наконец, решено поселить их в Шо-фан и Тули-хана поставить старшиной. (Ки- дань и мохэ были названиями поколений, подвластных Тули-хану). В 693 г. решено дулцев* переселить опять на прежние кочевья, ибо они сделали бунт. Между тем аймак Сеяньто усилился на севере песчаной степи.

Сымо — XIII хан дулский сложил свое ханское достоинство и ступил в китайскую придворную службу, и подчиненные его тоже перешли Желтую реку, в пределы Империи.

Чеби-хан, занявший земли дулцев, Сымо, тоже покорился Китаю. Посему Китай разделил Монголию на два главных наместничества: Шаньюй Ду-хо-фу и Хань-хай (Байкал) Ду-хо-фу. Первое наместничество было разделено на 4 губернии (ду-ду-фу) и на 24 округа. Второе наместничество на 7 губерний и 8 округов. В южном Шаньюевом наместничестве был поставлен наместником сын императора князь Хэй. В 679 [г.] началось восстание, и старейшины 24-х округов провозгласили Ашину Нишифу ханом. Дулцы снова начали усиливаться. Китайцы были несколько раз разбиты. Гудулу ограбил девять родов (ойхоров) и, мало-помалу разбогатев лошадьми, объявил себя ханом около 682 г., и во все свое царствование удачно воевал с Китаем. Сын его Мочжо (693 [г.] вступил на престол) был уже так силен, что заставил Китай против желания дать ему 100 000 ху проса [на посев], 3000 земледельческих снарядов [орудий] и железа и вытребовал к себе несколько тысяч дулцев, поселенных внутри, а китайская правительница назначила за убиение сего приз — княжеское достоинство первой степени. Мочжо возвратил и соединил все поколение, принадлежавшее прежде дулгасцам. Все отношения кочевников к Китаю выражаются в действиях этого хана, он то просит, то угрожает Империи. В 703 г. он предлагал дочь свою в замужество за китайского наследника престола.

В 706 году [он] напал на границы*. В 710 году просил о мире и родстве, на что Китай был согласен, и в то же время [он] вел войну и предал всех китайских пленников смерти. Подобные поступки не помешали ему [в] 714 году отправить в Пекин сына своего для службы и просить нового государя Юань-цзун о браке. Хотя просьба его уважена, и он получил княжну, но в следующем году Мочжо сделал набег на Бэй-тхин.

В 710 г. на западе Мочжо покорил Кидань и Хи44. Так как хан этот был жесток, то восточное поколение восстало и просило Китай о подданстве. Во время войны с восставшими поколениями Мочжо в засаде был нечаянно схвачен, убит, и голова его отправлена в [столицу Китая].

Сражение ойратов с маньчжурами. XVIII век

XVI (1) Бигя-хан Могилянь, сын Мочжо, был человек слабый и характера дружелюбного и находился под влиянием тестя своего, 70-летнего воинственного Тунъюйгу и Кюе Далэ45; жена хана называлась Пофу. Туньюйгу был человек опытный и разумный; советы его хану показывают современную политику кочевых [народов]. Он говорил: «Когда мы сильны, то должны идти вперед для приобретения, [когда] слабы — должны уклоняться». Хану отсоветовал построить буддийский храм, говоря, что вера эта делает людей слабыми и человеколюбивыми. По его совету, хан просил Китай о мире, о родстве («Народ в согласии и годы урожайны»)*. Китайский [император], видя бессилие дулцев, с 300 тыс. армией, состоявшей из союза киданей и других поколений, приказал взять Могиляна. Дулцы хитростью, пользуясь холодом, раздроблением сил [противника], разбили [их] наголову, ибо китайцы не могли натягивать луки; дулцы снова подчинили [себе] все отпавшие поколения. [В] 721 г. хан просил о мире и родстве. Но неизвестно, почему Китай избегал этого. Хан поэтому говорил китайским посланникам: «Туфань происходит от собак, и дом Тан с ним в родстве. Хи и кидань мои невольники и также женятся на ваших царевнах»*. Дулцы в этот период были в мире и открыли меновой торг. Когда умер Кюе-Дэлэ, то император приказал поставить ему памятник с его статуей. Хан возобновил просьбу о мире и родстве; император было согласился, но он вскоре умер от яда. После его смерти начались междоусобия и раздоры. В 742 г. ойхоры и басими46 напали на XVIII [Ижань]-хана, убили его. Преемник его Усу-Миши тоже был убит, и ойхоры овладели правительственными местами, и, наконец, при XX хане Баймэй-хан-Хулунфу ойхорский Гули Пэйло объявил себя ханом под именем Гудулу Бигя Кюе-хана, [в] 745 [г.] он поддался Китаю. Китай был так рад падению своего врага, что Сын неба сам сочинил похвальные стихи на это событие и ханьше ойхорской положил ежегодную дачу — 200 зерен белил.

Дом Западный Тугю. Дом этот тоже делился на два дома. Мугань-ханов сын — Або-хан Далобянь, обойденный на ханство, [поссорился] с Шиболо; после Яньло отделился от Шиболо и ушел на запад за Золотые горы*. Весь Западный край, телесцы, Куча* и Иву* принадлежали ему. После того, как Далобянь был взят в плен Чулохэу-ханом, на место его был избран третий государь Западных тугю. [В] 605 г. Нигю Чуло-хан, родившийся от китаянки, имел несчастную войну с телесцами. Китай, пользуясь его бессилием, считал теперь за лучшее подчинить его своему влиянию. Вся политика Китая к инородцам выражается в этом посольстве: во-первых, чтобы они считали китайского императора выше себя; во-вторых, для обессиливания поднимать один род против другого и производить раздоры в семействах. В смысле первого посланник Китая говорил хану о вассальстве восточных дулгасцев и намекал, что по родовой вражде хан дулгасцев просит императора уничтожить западных, грозил, что в случае отказа мать хана, жившая тогда в Китае, подвергается смерти. «К чему же, хан, — говорил он, — жалеешь двух церемониальных поклонов и сердобольную мать подвергаешь смерти [из-за] одного слова — назваться вассалом, и губишь царство хуннов?»*. Затем тонко наводил хана на мысль воевать с тогонами. «Хан, если ты попросишь дозволения наказать их, то Сын неба, без сомнения, согласится»*. Когда же хан, обещав лично явиться к императору, уклонился от обещания, то китайцы для отмщения стали [возвышать] старшину дулгасского Шегуя, внука Дату-хана, старшего по рождению Або-хана; при приезде послов его ко двору, стали исподволь намекать объявить себя ханом. Пхэй-Гюи, сановник, предложил: «Осмеливаюсь представить мнение — ослабить его хитростью. Надобно разделить его государство и тогда легко будет усмирить»*. Наконец император сам сказал послу Шегуя и, дав ему бамбуковую стрелу с белым пером, сказал, чтобы дело шло так же скоро, как летит стрела. Шегуй шел на Чуло, разбил его. Чуло бежал и после явился в Китай, где и умер в 618 году.

Чуло-хан не имел постоянного местопребывания, а более жил в Усуньской земле. Он еще поставил двух малых ханов и дал им в управление части от своего ханства. Один из них жил от Ши-го* на север и управлял княжеством Ху (тюркский?), другой жил от Кучи на север в стране Инсо*.

[Из чиновников] Сыфаян и Хунда управляли государственными делами. Ежегодно отправлял сановника приносить жертву предкам в той пещере, где они из рода в род обитали*.

IV. Шегуй. V. Тун Шеху-хан — младший брат. Он покорил Боса* (Персия) и Гибинь* и [распространил свое влияние] на весь Западный край; перенес орду из Ши-го на урочище Тысяча ключей (Цянь-цюань)*. Владетелям дал титул сылифа и отправил тутуней* иметь надзор за ними*.

Тун-Шеху заключил с Империей союз воевать [против] Восточных тукюесцев, просил о браке.

«Западные тукюесцы удалены от нас; полагаться на скорую помощь от них невозможно; нужно ли вступать в родство?»* Император приказал за него выдать княжну, но он за жестокость был убит Мохэду, который вступил на ханство под именем Кюйлы Сыби-хана. При нем открылись беспорядки и междоусобия, Западный край отложился.

IX. Шаболо Хилиши-хан, он разделил свою орду на 10 поколений, поставил над ними 10 ше* и дал каждому по стреле. Пять поколений дулу имели 5 великих чжо*, 5 поколений нушиби47 — 5 великих сыгиней*. Они разделились рекой Суй-е [Чу], нушиби жили на западе, дулу — на востоке. При нем беспорядки усилились [так] быстро, что дом Западных дулгасцев разделился на два царства.

Амурсана руководит сражением

Иби-Дулу был провозглашен западными поколениями ханом [в] 638 [г.] и, наконец, заключили при реке Или мир, по которому [земли] на запад от реки получили дулу. Дулу поставил орду около Цзыхэ и назвал Северной ордой. По смерти Хилиши один год царствовал сын его, после него же нушибиский старшина поставил Ибо Шаболо Шеху-хана. Он поставил орду на север от реки Суй-хэ и назвал Южной, к востоку близ реки Или. Восточный Туркестан, Тухоло48, Харашар, Ши49, Хэ50, Му51 и Кан принадлежали ему. Дулу северный разбил и убил Шаболо, но нушиби не хотели ему подчиниться. Дулу воевал с кангюй, но за добычу поссорившись со своими подданными перешел через реку Ие и занял разные города Ши и остался там жить. Нушиби просили Китай поставить им другого хана. Переводчик Выньвуинъ избрал с народом из дома Дули-ханов Иби-хана под названием Иби-Шегуй-хана (XIII) и вручил ему грамоту. Он по восшествии на престол пошел на Дулухана, который заперся в городе Байшуйху. Дулу дал сражение при шуме литавр и труб; нушиби не устояли и бежали. Дулу после победы приглашал все прежние поколения к себе, но напрасно; видя общее нерасположение народа, он пошел на Тухоло. Между тем Иби-Шегуй просил о браке, император потребовал уступки пяти княжеств: Кучу, Хотана, Кашгара, Чжуцзюйбо и Цунлина. Хан не согласился, и брак не состоялся. [В] 646 г. (Ганьму) некто Хелу из рода Дулу-ханов, управлявший прежде при Дулу-хане пятью поколениями: чуюе52, чуми53, гусу54, гэлолу55 и нушиби, в качестве шеху, рассорился с Иби-Шегуем, поддался Китаю и в этот год (651) пошел на запад, поставил орду при «Тысячи ключах», где была орда Дулу, и назвался ханом Шаболо. Он овладел всеми десятью аймаками. Утвердившись на ханстве, он напал на Китай, разграбил уезды в Тьхинчжеу, взял в плен несколько тысяч человек и ушел. Китай решился наказать дулгасцев. Положено отправить тридцать тысяч войска императорского и пятьдесят тысяч ойхорской конницы. При этом замечателен взгляд Ло Хун-и, преставленный императору о войне с дулгасцами* «Срединное царство должно успокаивать верностью, управлять северными кочевыми силою. Зимою они не ожидают наших войск. Теперь Хэлу держится в одном только городе, надо пользоваться его стеснением. Если отложить до весны, то обстоятельства могут измениться и враждебные роды чуми, чуюе п другие могут опять соединиться с Хэлу. Надо отправить кочевые отряды вперед, а китайцам остаться при реке Пхинло — вспоможением. Такую должно употреблять меру: гнать кочевых и нападать на волков».

Война началась успехом.

Тянь-фан, полководец, разбил при горе Лао-шань56 поколение чуе, хучжу, приславши к императору и представивши ко двору девять тысяч голов. В 654 [г.] Чен-Чжи-цзйе, главнокомандующий войск, по дороге в Луковые горы разбил гэлолу и чуюе, побил до одной тысячи человек и взял добычу до десяти тысяч голов лошадей. Помощник главнокомандующего Чжеу Чжи-ду взял город чумугуней и отрезал до тридцати тысяч ушей. Между тем Су Дин-фан, назначенный в 656 г. главнокомандующим войск по дороге в Или, имел с собою ойхоров. Два дулские же старейшины из поколения чуюе и чуми, Ашина Мише и Ашина Бучжен, находящиеся при пекинском дворе, пошли через сыпучие пески. Су Дин- фан с отборной конницей с западной стороны пришел к реке Или и разбил поколение чумугунь. Хэлу напал на него со стотысячной конницей, но был разбит десятитысячной армией китайской и бежал. Пять нушибей покорились Китаю. Пять дулу бежали южной дорогой; Сяоцы-йе, помощник Су Дин-фана, и ойхорский Пожунь преследовали их до реки Долосы*. День и ночь, следуя за врагами, Су Дин-фан дошел до реки Шуан-хэ и в 200 ли от ханской орды принял боевой порядок. Около гор Гинь-я-шань* войско ханское занялось звериной охотой. Китайцы напали, разбили орду, взяли несколько десятков тысяч человек в плен и захватили литавру, ханское знамя и оружие. Хэлу бежал за реку Или. Сы-йе, помощник, занял «Тысячу ключей». Хэлу укрепился палисадом, но разбитый бежал. Су Дин-фан, преследовавший его до Суй-е (реки), взял все войско. Хан бежал в Ши к городу Суду* и за дорогую цену был впущен в него. Там был схвачен владельцем города и представлен китайцам. По прибытии в столицу он был прощен от казни, но лишен достоинства. Земли дулгасцев разделены были на два наместничества: Гуньлинское и Хаочинское, разделены на шесть губерний и округа. Все на запад до Босы подчинено Западному наместничеству!

Ашина Мише и Бучжен, помогавшие во время войны, сделаны: первый хаочинским наместником с управлением пятью поколениями дулу; второй хаочинским же [наместником] с управлением пятью поколениями нушиби. Это было в 657 году.

При Мише и Бучжене (XV-XVI ханы) города Восточного Туркестана подняли восстание, так что китайские главнокомандующие Дин-фан и Су Хай-чжен должны были усмирить их силою. Мише был оклеветан Бучженом и лишен власти. [В] 671 г, Бучжен умер. Старейшина из западных тюркских поколений Ашина Ду-чжы был поставлен китайцами военным начальником. Около 676—678 г. [г] он объявил себя ханом и, соединившись с тибетцами, напал на Аньси*. Китай хотел отправить против него войско, но сановник Хинь-гянь, отправленный для препровождения [сына] персидского государя и для успокоения даши, в 679 г. хитростью схватил Ду-чжы. После этого десять аймаков западных дулцев ослабли, так что [в] 693 г. китайцы были так самовластны, что по клевете перерубили в пояснице (казнили) сына Мишева, Юанькин, объявленного, вместе с Булише Хусэло, сыном Бучжена, ханом в отцовские места. После этого дом Западного дулу пресекся с убиением XXIII хана Сина. Хотя дулцы и имели при Учжил-хане (XXIV), избранном из поколения туциши57 (после прекращения дома Ашины), и были довольно сильны, и владения их приняли опять прежний объем, но внутренние беспорядки вели его к падению. Ссора Согэ-хана (708) [г.] с одним из своих старейшин заставила его просить Китай разобрать их дело; противник его подкупил Чу-кхэ, влиятельного министра, который управлял государством от имени императора самовластно. Согэ, открывши их переписку, напал на границу и требовал выдачи головы Чу-кхэ. Брат его Чжену в это время поддался восточному дулге Мочжо, который напал на Согэ, взял его в плен и казнил обоих, говоря: «Вы, будучи родными братьями, не могли жить в согласии между собою, можете ли с совершенною преданностью служить мне*.

XXVI. Чжун Шунь-хан Сулу — старейшина из поколения же туцишинского собрал остатки разбитого поколения и объявил себя ханом в 717 г. Он хорошо управлял людьми. После каждого сражения добычу всю отдавал подчиненным, почему роды были довольны и служили ему всеми силами*. Он был женат на дулской и тибетской принцессах и от дома Тан получил дочь Xуайдао (из дома Ашины). В 738 году Сулу был убит двумя старейшинами Думочжи и (Мохэ) Дагань. В это время дульцы разделились на две партии желтых родов и черных, каждая имела своего хана. Император отправил войско для примирения их. Дагань, соединившись с владетелем городов Западного края, напал на сына Сулу, разбил его. Китай поставил Эхиня, сына Худай-дао из дома Ашины. Мохэ Дагань был недоволен. После сего то черные, то желтые брали перевес и ставили своих ханов, и вели междоусобную войну. Срединное царство, озабоченное внутренними делами, с 742 г. не входило в их отношения. В 758 г. Адопэйло Юнын — хан черных родов посылал дань [ко двору] и, сделавшись бессильным, подчинился ойхорам. Остатки этого народа осели при хребте Гинью в числе 200 000 душ.

* * *

Карта Моголистана. XVII век

Уйгуры, по свидетельству Абульгази, были народ тюркского корня и были в числе первых значительных племен огузовых: канлы, кипчаки, уйгуры. Абульгази говорит о землях, занимаемых уйгурами (союзниками). Так, в земле могольской есть две горы, [которые] в длину простираются от востока на запад, чрезвычайно большие горы. Одна из них называется Тукрату-бузлук, другая — Аскунлуг Тукрам58 . Посреди этих двух гор, на западе страны монголов, есть еще одна гора, ее зовут Куттаг (Счастье-гора). Между этими помянутыми горами в одном месте есть десять текущих лощин, еще в одном — девять. Все они суть большие воды. Издавна уйгурский народ промеж тех лощин сидел. Которые сидели на десяти реках, тех называли он уйгур (десять уйгур), которые на девяти [реках] — тогуз уйгур (девять уйгур). Много было [у них] городов, деревень и пашен*. Далее Абульгази говорит о владетелях уйгурских, которые сначала назывались у десяти уйгуров — ил, илтер, а [у] девяти уйгуров — кул-уркен, гол-эрген (начало реки), а после все владетели назывались идикут*. Через 300 лет они разбились, сделались добычей [улжа] и военнопленными [ясир] и раздробились, часть осталась на старых местах, часть пришла на берега реки Ирдыш (Иртыш). Здесь разделились еще на три: один отдел пошел на город Бишбалык и, занявшись хлебопашеством, народ обогател [абадан] , часть же, пася лошадей и баранов, кочуя и становясь около Бишбалыка ходили (обитали). Еще один отдел, не держа никакой скот, ловил рыбу, выдру, соболей, куниц и белок, ел их мясо и носил их шкуры. Живого скота, тканой из шелка и бумаги в жизнь свою не видели. Когда отцы проклинали дочерей, то говорили: «Чтобы ты попалась человеку, который имеет лошадей и баранов, и чтобы ела мясо и пила кумыс, да падет тем злосчастие на твою голову».

При Чингис-хане идикутом уйгурским был Баурчук, он исправно подносил дары и соединился с Чингис-ханом, когда он шел на Мавраннагр.

Между уйгурами много было сведущих в тюркском языке, в письмоводстве и в счетах были искусны. При его сынах и внуках все должности, все письмоводители были уйгуры, и один из [них] Кургуз был правителем Хорасана, Мазандерана и Гиляна. Основываясь на этих данных, Дегинь59 полагал, что уйгуры жили в землях, известных у китайских историков под именем Передние и Задние Чешы60. Многие ученые принимают за первоначальную родину уйгуров Селенгу и Орхон, тем более Рашид-эддин говорит, что десять рек уйгурских называются общим именем Он Орхон и приводят даже названия.

Китайские историки упоминают о народе ойхор, или хой-хор, который вышел из Южной Монголии в северные песчаные степи и поселился на реке Солию (отец Иакинф [ее] принимает за Селингу), где составлял один из аймаков дулгасских.

В 744 году ойхорский государь Гули Пэйло (по прозванию Гудулу-бигя-гюе-хан), первый свергнувший иго дулгасцев, поставил свою орду между горами Удэгянь* и речкой Гунь (Орхон). При нем ойхоры делились на девять поколений.

Уйгуры. Фреска в буддийском комплексе Безеклик

Шесть же других поколений считались равными с ойхорами, и после вместе с покоренными чужими поколениями басими и гэлолу они составили одиннадцать бу61 (т. е. фамилий или прозваний, в смысле рода, аймака). Отец Иакинф принимает их за уйгуров, [описанных у] мусульманских историков. Дом Ойхор при династии Тан производил много нападений на Китай, то вступал с китайцами в мир и родство.

Ойхорцы имели города и исповедовали буддийскую веру. Их мони62 (муни — отшельник) в 806 [г.] пробрались вместе с посольством ойхорским в Китай и Сянь-Цзун63, «прилепившись к их лжеучению», построили монастыри. В 840 г. хагясы разбили ойхорскую столицу, убили хана их Айдынли Лоиму Мишихэ Гюй-лу Бигя-хана так, что часть родов бежала в Тибет и Аньси, часть соединилась с разными кочевыми поколениями монголов. С этого времени ослабели хойху. [В] 846 г. они были на западе, за песчаною степью. В 860-873 гг. главный их старшина напал на тангутов (тибетцев) и завоевал у них Восточный Туркестан с городами Харашар и Бюгур. В новом своем восстановлении хойху были утверждены опять в достоинство ханов*.

Не входя в рассуждение о том, кто были уйгуры, но мы в XIII веке находим их в Восточном Туркестане в зависимости от хана каракитайского. Абульгази китаев называет катай и говорит, что страна их была огорожена стеной. Когда джурджиты (большое поколение) убили государя, то один из вельмож каракитайцев по имени Туйси-Тайфур бежал сначала в землю киргиз, потом в город Эмил*, где уже проживали прежде бежавшие мятежные китаи. Это было в 1134 г.

Надо сказать, что Абульгази отличает китаев и каракитаев. Под именем китаев он разумел нючжей и государя их называет алтын-ханом, а государя каракитаев называет гурханом.

[По исследованиям] Дегина, Клапрота и Фишера64 известно, что когда тунгусский ван Нючжи (по Клапроту, Ю-Чиу — Hiy-hiy низвергнул дом Кидань (Хитан), то предводитель их Агуда дал своей династии имя Гинь (по северному произношению Цзинь), что значит металл и по преимуществу золото (1115), фандаи, титулу киданей, [соответствует] ляо — булат; манджурское Айжан-гурунь (Золотое царство) и восточный алтын-хан есть перевод этого.

Тогда кидане под начальством Туши-талгуна, воина и родственника Елу-Енги, последнего государя киданского, пошли на Туркестан и утвердились в Малой Бухарин, т. е. в Восточном Туркестане: в Кашгаре, Яркенде и Хотане. Уйгурский владетель платил ему дань и [дал] заложника.

По Абульгази, владетели Самарканда и Хорезма [тоже] платили ему дань (Bibliot. Oriental d’Herboloth, Абульгази). Когда усилились монголы и явился Чингис-хан, то и владения гурхана каракитаев и уйгуров в Восточном Туркестане подпали под власть монголов. Уйгуры, притесняемые каракитаями, которым платили дань и которые поставили в их городах даругу*, отправили посольство к Чингис-хану, прося его принять их в число подданных. Хан их Куат, или Идикут (Счастливый), был обласкан и осчастливлен тем, что Чингис-хан выдал за него свою дочь. Между тем случай дал в руки монголов и каракитаев.

Кушлук65, сын найманского государя Таяна, бежал к каракитайскому гурхану, но после, усилившись беженцами из разных родов, недовольных Чингис-ханом, он отнял несколько городов у самого гурхана. Чебе-Нояи был отправлен с приказом непременно убить это беспокойное лицо. Разбитый Кушлук бежал в горы, но не успешно: преследуемый монгольским вождем, был настигнут в долине Саркола близ Бадахшана и убит. Таким образом и взяли Каракитай.

В походе на Мавраннагр уйгурский идикут вместе с Арасланом, ханом карлыков, соединил свои войска с монголами. Китайская история подтверждает почти теми же словами известия Абульгази. [В] 1208 году Хучулэй (Кушлук) бежал в Кидань (Каракитай).

Под 1209 годом мы находим, что владение Хойхур вступило в подданство монгольское. В Ганьму владение названо Вэй-вур и замечено, что княжество это при династии Таньской называлось Гаочан. Под 1211 годом: «Из Западного края Арслан-хан (Арслан — хан карлыков) — глава хоралукского народа поддался ему [Чингис-хану]. Идиху (Идикут) — владетель хойхорский приехал ко двору его»*. Абульгази говорит, что уйгуры, как народ более образованный и имеющий письмо, служили у монголов письмоводителями, но также видно, что они вместе с каракитаями участвовали в войсках монголов. В Хиве между узбеками есть род уйгур, а в Бухаре — кытай*.

После покорения Чингисом Турана, Персии и Китая, мы видим, что резиденция сына его Джагатая, которому дан был в удел весь Мавраннагр, Хоросан, земля уйгуров, Кашгар, словом от Балха и Газны до Сыр-Дарьи, находилась [в городе] Бишбалык*. Джагатай все время жил при брате своем Огадае66, а страна управлялась даругами. Вскоре после смерти Казана67 (25 государя из дома Джагатая), Джагатайская орда разделилась на множество отдельных владений, и один из принцев джагатаевского рода Исенбуга68-хан утвердился независимо в Кашгаре, Уйгуристане и в стране монголов (Джунгарии). Абульгази говорит: «В Кашгаре, Яркенде, Алатаве (нынешняя земля дикокаменных киргиз и Большой орды) и Уйгурской стране до сих пор из дома Джагатая не было государя; по той причине старейшины монгольские (эмиры), собравшись на совете, призвали Исенбугу и над Кашгаром, Яркендом, Алатавом и Монгольской страной поставили государем». Из этого ясно, что Абульгази не знает о Бишбалыке, одной из столиц Джагатайской орды, которую европейцы полагали в Восточном Туркестане или Джунгарии. Хондемир69 (История монголов) ясно говорит: «Джагатайхан, сделав столицею своею Бишбалык, большую часть времени провей при старшем брате своем Угейдей-Каане».

Сын Исенбуги, Туглук-Тимур, является сильным государем. В то время, когда в Мавраннагре потомки Джагатая под именем эмиров самоуправствовали, и один из них эмир Кузган (умер 760 г. гиджри) присвоил себе власть, ставил и низводил ханов, и, когда после смерти его сын Абдуллах, желая отнять у Баянкули70-хана жену, убил бедного государя и тем вооружил народ. И когда начались междоусобия в 763 г., Туглук-Тимур-хан двинулся в Мавраннагр, покорил эту страну и поставил сына своего Ильяс-ходжу71. Пробывши год, он возвратился в Уйгуристан (см. Абульгази и Хондемира «История Монголов»).

Ханьские вельможи. Китайская гравюра

Ильяс-Ходжа через год (в 765 г.) был изгнан Эмир-Хусейном, Эмир-Тимуром (впоследствии ханом, известным у нас под именем Тамерлана) и, по Абульгази, возвратился в Кашгар, а по Хонде- миру, был убит. Как бы то ни было со времени Исенбуги, особенно Туглук-Тимура, Туркестан Западный совершенно отделился от Восточного и в последующей истории Мавраннагра уже более не встречаем известий о Кашгаре, кроме каких-нибудь косвенных вставок о беках уйгурских и усуньских. Абульгази посвящает несколько страниц повествования о Тимуре-Туглуке. Передаем по возможности ее содержание. Исенбуга-хан от старшей жены своей Сатылмыш-хатун не имел детей, почему приблизил к своей юрте невольницу по имени Менли*. Вскоре невольница сделалась беременной, и весь народ знал, что это плод ханский. Во время отлучки мужа Сатылмыш-хатун (конечно, из ревности) подарила невольницу одному монголу Широгулу с тем, чтобы он укочевал в свою землю. Когда приехал хан и потребовал невольницу, ему изложили дело, как было. Хан ничего не сказал своей жене, ибо у монголов есть обычай, по которому старшая жена имела власть и волю над прочими. По кончине Исенбуги-хана не было человека из Джагатаева дома, который мог бы занять престол. Каждый род хотел иметь своего хана. Тогда визирь72 Исенбуги-хана Эмир-Юлавчи* вспомнил о сыне Менли-хатун и отправил Таштимура отыскать этого мальчика, дав ему стадо баранов для пищи и обещав при благополучном возвращении дать ему бессчетное множество серебра. В земле Могульской он узнал, что Менли-хатун действительно родила сына от Исенбуги-хана и другого — от Широгула. Имя первого было Туглук-Тимур, а второго — Темир-Мелик. С трудом Таштимур мог взять мальчика и привезти к Эмир-Буладчи, который его тотчас провозгласил ханом, сделав по-монгольскому обычаю пир. Туглук-Тимур-хан в скором времени после избрания в ханы взял Кашгар, Яркенд, Алатав и Уйгуристан и потом, утвердив в Мавраннагре, Самарканде сына своего Ильяс-ходжу, умер. В Кашгаре он был первый, принявший ислам и утвердивший начало явной веры на незыблемом фундаменте.

Абульгази рассказывает, что хан однажды на охоте увидел на пути своем одинокий шатер путешествующего семейства. Он приказал привести к себе нарушителя его воли. (Он отдал приказ, чтобы никто не смел быть из посторонних на охоте). Этот человек был шейх Шучжаг-эддин73 из Бухары. Шейх отозвался неведением и сказал, что он путешественник. Шах спросил его: «Не таджик ли ты?» Он ответил: «Таджик». Хан заметил на это, что таджик хуже собаки. Шейх сказал: «Правда, если мы не имеем веры, то хуже собак». Хан приказал своим нукерам после охоты привести шейха к себе в орду. После долгой беседы об истинах веры хан увидел свои заблуждения и плакал горько. Хотя хан и совершенно уверовал в несомненности ислама, но при настоящих обстоятельствах не решился явно объявить себя его последователем.

Шейх умер, завещав сыновьям своим передать хану его благословение и напоминать ему о его обещании. Когда хан покорил Ташкент, Анджан и Самарканд, Бухару и весь Мавраннагр, то Рашид-эддин, сын шейха, решился объявить хану завет своего отца и, чтобы обратить его внимание, — явился рано утром к орде хана и начал громко кричать азан (призыв к молитве). Хан, разбудившийся от сладкого утреннего сна, потребовал его к себе и спросил: «Для чего ты нас разбудил от сладкого сна?» Рашид-эддин напомнил хану его обещание, и тот тотчас сделался мусульманином, повторив символ веры — «калимати шахадат». Все эмиры также приняли ислам, кроме одного из них по имени Чораса74, который предлагал сначала условие, чтобы шейх победил на единоборстве неверного пеhлевана, борца. Шейх Рашид-эддин сказал, что эмир Чорас предлагает хорошее условие и что готов и на борьбу. Неверный был побежден, и в тот [день] 160 человек приняли ислам и, таким образом, в Джагатае явно стали исповедовать веру последнего пророка.

Из этого видно, что в Кашгар ислам проникал с трудом и поздно, между тем как в Мавраннагре Барак-хан, сын Ясу-Мункэ (по Хондемиру, сын Есенту, сына Ментукова, правнук Джагатая), первый принял ислам и назывался Гаяс-эддин, а Тармаширин (по Хондемиру, Кебек), сын Дуйгаджана, окончательно утвердил ее в Мавраннагре.

Есть основание думать, что уйгурские ханы до Туглук-Тимура кочевали в степях и управляли своими владениями, как золотоордынские ханы Россией. Гробница и при ней молельня (мазар) Туглук-шаха находятся и теперь в 30 верстах от Кульджи у гор [Хоргос]*. В Географическом словаре о Западном крае, изданном в Пекине ученой комиссией, которая пользовалась наблюдениями на Кульдже, существует в Восточном Туркестане урочище «Султан Яйлак», [что] подтверждает это. Там живут несколько семейств туркестанцев. Предание о Туглук-шахе сохранилось и теперь между туркестанцами, и при мазаре его есть хроника с описанием жизни этого государя; по ней известно, что он сначала был калмык (т. е. неверный) и кочевал со своей ордой в нынешней Джунгарии. При мазаре найдены были в прошлом году китайцами, распахивавшими землю, разные золотые вещи и монеты.

Мы имеем одну золотую тиллю этого государя, где он назван Туглук-шах Саид-элль шаhид. В числе монет, находящихся у нашего консула в Кульдже, есть также монета этого государя, но, очевидно, другой чеканки, он там назван Султан ибн Султан Эль-гази Туглук-шах. Вообще же, судя по открываемым редкостям и монетам, страна по течению Или до равнины Хоргоса была любимым местом летних кочевок ханов уйгурских.

Около реки Усека, в 120 верстах от Кульджи, близ нашей границы, найдены были одной киргизкой разные монеты с куфической надписью; одна из [этих монет] имеется у нас. У консула есть также монета аравийских халифов и несколько медных с уйгурским или монгольским письмом, но по истертости трудно прочитать что-нибудь.

Обратимся опять к повествованию нашему о Туглуке. Далее у Абульгази находим: «По смерти Эмир-Эльумара-Юлавчи остался 6-7-летний сын, которого хан и поставил преемником отца. Камар-эддин75 — один из братьев покойного визиря, муж «удивительно чистый» и «высокосильный борец» — паhлаван, сделал однажды государю представление, чтобы за малолетством племянника поручить ему управление. Хан отвергнул. Камар-эддин с этого времени стал в груди питать ненависть. Туглук-Тимур-хан родился в 730 г.; при помощи эмира Юлавчи 18 лет сделался ханом; 24-х лет принял ислам; 34-лет кончив, «волею бога из мира тленного в мир нетленный переселился». По смерти хана Камар-эддин поднял бунт, 18 человек больших и малых из дома Ильяс-ходжи, старшего сына хана «возвел на степень шаhидов»* и всюду поставил своих приверженцев, чтоб, если появятся где потомки Туглук-Тимура, убить и приказал хутбу76 битие монет производить на свое имя (т. е. провозгласил себя ханом). От Туглук-Тимура остался один сын, малый ребенок, пользовавшийся еще молоком. Мать этого ребенка Эмир-ага-хатун пришла к Эмир-Худойдату (сыну Юлавчи) . Он принял их под свое покровительство и не хотел выдать Камар-эддину.

В это время Эмир-Тимур (Тамерлан) с войском пришел на Камар-эддина. Тогда Худайдат, пользуясь всеобщим смятением и страхом, отправил мальчика в горы Бадахшана, присоединив к нему машаиха* и несколько надежных людей. Эмир-Тимур ходил пять раз и всегда встречал готовое к бою войско, но в последний раз Камар-эддин бежал и укрылся в одной большой пещере, когда слух о походе Тимура оказался ложным, то, к великому своему удивлению, посланные не нашли его на месте и узнали, что бежал к государю аджамскому (в Персию). Тогда призвали из Бадахшана сына Туглук-Тимура, имя которого было Xызыр-ходжа, и провозгласили государем на место отца. Повествование это Абульгази оканчивает так: «С того времени до настоящего все государи, которые были в Кашгаре, Яркенде, суть потомки этого Хызыр-ходжи, сына Туглук-Темира, сына Исенбуги, сына Дуйходжана, сына Барак-хана, сына Есентуна, сына Моткена, сына Джагатаева». (Абульгази. Румянцевское издание, стр. 86—91).

Китайцы сохранили нам имена всех государей, царствовавших в Семи городах, конечно, заимствуя данные из местных исторических источников.

Си-юй-тун-вынь-чжи — географический словарь, издан [в Пекине] для правильного чтения китайских текстов на маньчжурском, монголо-калмыцком и тюркском языках. Генеалогия Хызыр-Ходжи несколько отлична от сообщенного Абульгази.

Вот сравнительное их дерево.

После Хизр-ходжи были Шир-Али, Шир-Мухамед , Махмуд*, Султан-Юнус, Султан-Ахмед, Султан-Сеид, Абдулрашид, Абдурахим , Бабахан , Акбаш , Султан-Ахмед , Искандер , Мансур (), Касым , Абдулла . Всего двадцать четыре государя. Что же касается до утверждения политического значения ходжиев, которые в последнее время присвоили себе светскую власть в Семи городах, то нет никаких данных к объяснению этого. В том же словаре, хотя и есть генеалогия их, начиная от Мухамеда, но когда они пришли в Кашгар и кто первый из них утвердился после султанов — того нет. Из него мы узнаем, что ходжи кашгарские, имевшие резиденцию свою в Яркенде и в последнее время восставшие против Китая и страшные* до сих пор, суть потомки Алия от дочери* его Фатимы, происходят от Сеид-Талиба , сына имама Али-Мусы-Ризы*, сына имама Мусы-Казима , сына имама Джафар-Саддыка , , одного из 12 имамов из. дома Алия или Фатимидов.

Со времени же покорения Джунгарии китайская история представляет обстоятельное обозрение всех происшествий, случившихся в Туркестане. Впоследствии, когда усилились джунгары, Восточный Туркестан был покорен Галдан-Бошокту-ханом77 в 1679 г. и находился в нем до покорения Джунгарии китайцами. Ходжа Махмуд был человек чрезвычайно уважаемый туркестанцами, посему джунгарский хонтайдзи поручил ему управление Восточным Туркестаном. Махмуд, надеясь на преданность народа, задумал было отложиться, но замысел его был открыт, и он вызван был на Илю, в ханскую ургу и посажен в «ченрау» — подземелье. Махмуд в заточении родил двух сыновей — Бурханиддина и Ходжа-джана. Махмуд умер, когда в 1755 г. китайцы взяли Илю, и дети его были отпущены главнокомандующим Банди на родину в Яркенд. По смерти Галдан-Черена78 (умер 1754 [г.]), пользуясь междуцарствием, хитрый и властолюбивый Амурсана79, сын сестры Галдана-Бошокту от хухунорского хана, замыслил захватить в свои руки престол и был причиною падения Джунгарии. Владение его началось с 1750 г., когда Цаван-Дорджи был убит за жестокость побочным сыном Галдана Лама-Дорджей, Амурсана способствовал Давацию убить Лама-Дорджу. Лама-Дорджа, увидев, к чему клонят все стремления Амурсаны, по совету зайсанов, удалил его от себя. Тогда Амурсана решился добыть престол силой.

Источник: Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Том 2 – Алма-Ата, Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1985, 2-е изд. доп. и переработанное, стр. 272-303