САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

1859-1861

13 июля 1859 года Гасфорт отправил рапорт министру иностранных дел, князю А. М. Горчакову, в котором сообщалось о благополучном возвращении поручика Уалиханова. Отмечалось, что «несмотря на опасное положение», Уалиханов успел собрать «многие полезные сведения». Гасфорт уверял, что «как только записка им будет составлена, и он поправится в здоровье, расстроенном от многих лишений» (уже при поездке в Кашгар Шокан знал, что страдает чахоткой), Уалиханову «необходимо самому поехать в Петербург, чтобы сделать пояснения в Азиатском департаменте».

Однако еще долгое время Уалиханов тщательно готовил свой отчет. Он представлял себе огромное значение привезенной им информации. Поэтому Шокан отказался от стиля официальных бумаг, писал свой отчет свободно и вдохновенно, в манере, свойственной тогдашней публицистике. В своей работе Уалиханов не постеснялся высказать несколько критических замечаний в адрес политики России в Восточном Туркестане.

В Петербурге заслуги Шокана как ученого-путешественника были отмечены на самом высоком уровне. «В воздаяние отлично-усердной и ревностной службы состоящего по армейской кавалерии поручика султана Шокана Уалиханова, оказанной им при исполнении возложенного на него осмотра некоторых из пограничных среднеазиатских владений, сопряженного с усиленными трудами, лишениями и опасностями…» указом императора Александра II Шокан был произведен в штабс-ротмистры, представлен к денежной премии и награжден орденом Святого Владимира. Награды получили также еще 23 человека, причастные к организации путешествия в Кашгар. Среди них — караван-баши Мусабай, семипалатинский купец Букаш, полковник К. К. Гутковский и др.

Чиновники Министерства иностранных дел, понимая, какую ценность теперь представляет Шокан Уалиханов, ходатайствовали перед правительством о переводе его в Азиатский департамент. При этом за Шоканом сохранялись военная должность и жалованье от Генерального штаба. Таким образом, вплоть до начала 1865 года Уалиханов числился на службе сразу в двух главных ведомствах Российской империи.

4 мая 1860 года в квартире Русского географического общества близ Певческого моста действительный член общества Шокан Чингисович Уалиханов выступил с сообщением о своем путешествии в Кашгар. Его слушал весь петербургский ученый мир. Этот доклад лег в основу его «Очерков Джунгарии», опубликованных в «Записках Русского географического общества» в начале 1861 года. Там же были помещены рисунки автора и подготовленная им карта Семиреченского и Заилийского края Семипалатинской области и части Илийской провинции Китая. Это, по понятиям того времени, и была Джунгария.

Вслед за «Очерками» в третьей книге «Записок русского географического общества» за 1861 год появились географический обзор и исторический очерк из кашгарского отчета Уалиханова. Корифеи Географического общества, конечно, знали, что это лишь часть большого труда. Подготовленное Шоканом Уалихановым тогда же, в Петербурге, для «Записок Русского географического общества» «Описание пути в Кашгар и обратно в Алатавский округ» увидело свет намного позже — в 1868 году.

За штабс-ротмистром Уалихановым упрочилась слава отважного путешественника, открывшего европейской науке тайны Средней Азии. Он вошел в круг помощников Петра Петровича Семенова, вычитывал и сверял издававшиеся на русском языке труды Риттера. В военно-ученом комитете он руководил подготовкой карт Средней Азии и Туркестана. При участии Шокана были выполнены «Карта пространства между озером Балхашом и хребтом Алатау», «Рекогносцировка западной части Заилийского края», «План города Кульджи», «Карта к отчету о результатах экспедиции на Иссык-Куль», «Карта Западного края Китайской империи».

Благодаря этому успеху, в биографии Шокана Уалиханова появляется период, когда он стал желанным гостем в домах представителей светского общества Петербурга. Отцу Шокан писал, что познакомился с военным министром Милютиным, бароном Ливеном, графом Толстым, сенатором Любимовым и другими. «Со всеми этими людьми я близко знаком, с некоторыми завел даже тесную дружбу», — хвастал Уалиханов.

Особый интерес Шокан вызывал у представителей литературного общества Петербурга. Уалиханов регулярно посещал литературные кружки и поэтические вечера. Он был знаком с поэтами А. Н. Майковым, Я. П. Полонским, В. В. Крестовским, братьями Курочкиными. Под влиянием бесед с Уалихановым поэт А. Н. Майков написал стихи «В степях», «Альпийские ледники» и «Емшан». От общения с Шоканом Всеволод Крестовский настолько проникся интересом к Востоку, что в дальнейшем отправился в путешествие по Средней Азии и стал одним из первых организаторов раскопок в Самарканде.

Санкт-Петербург. Конец XIX века.

В Петербурге продолжилась дружба Шокана Уалиханова с Достоевским. Здесь он познакомился с семьей писателя, принимал участие в организованных Федором Михайловичем вечерах.

Пребывание в Петербурге позволило Уалиханову значительно расширить свой научно-исследовательский потенциал. Он тесно общался с выдающимися учеными того времени. Среди них — А. Н. Бекетов, И. И. Захаров, В. В. Григорьев, Ф. Р. Остен-Сакен, В. В. Вельяминов-Зернов и др.

Один из знакомых Шокана, А. Н. Бекетов, был известным ботаником, основоположником географии растительности в России, заслуженным ординарным профессором Санкт-Петербургского университета. В 1861-1863 гг. А. Н. Бекетов редактировал «Вестник Императорского Русского географического общества», а в 1876-1883 гг. был ректором Петербургского университета. Когда Шокан жил в Петербурге, именно Бекетов как редактор «Записок Императорского Русского географического общества» способствовал публикации в этом альманахе работ Уалиханова.

Тот факт, что Шокан Уалиханов был знаком с известными русскими востоковедами, отложился в воспоминаниях Г. Н. Потанина и Н. М. Ядринцева. Г. Н. Потанин пишет: «Конечно, с приезда тотчас же он перезнакомился с ориенталистами, был у Березина, Казем-Бека, Васильева». А Н. М. Ядринцев писал: «В Петербурге я встретил Шокана Уалиханова офицером как раз в пору его славы, он только что совершил путешествие в Кашгар, ориенталисты с ним заводили знакомство, и я его заставал за разными восточными манускриптами и картами».

От первоначального плана поступить на восточный факультет Петербургского университета Шокан отказался. Все, что там преподавали, он либо успел изучить самостоятельно, либо знал, как это можно изучить, не теряя времени на студенческой скамье. К тому же, там не читались курсы истории, философии и общественного развития, которые в то время интересовали Уалиханова. Поэтому Шокан предпочел записаться лишь на некоторые университетские лекции и уделял больше времени изучению иностранных языков. О том, что в Петербурге Шокан посещал лекции ведущих профессоров, оставил воспоминание П. П. Семенов-Тян-Шанский: «Уже в Петербурге под моим влиянием слушал лекции в университете и так хорошо освоился с французским и немецкими языками, что сделался эрудитом по истории Востока и в особенности народов, соплеменных киргизам».

В Императорском Санкт-Петербургском университете Шокан Уалиханов познакомился с бурятом Галсаном Гомбоевым, ученым-востоковедом, этнографом, собирателем фольклора. Вероятно, Гомбоев подтолкнул Уалиханова написать работу «Следы шаманства у киргизов», опубликованную в 1904 году.

Там же Уалиханов близко познакомился с татарским ученым-ориенталистом, просветителем Хусаином Фаизхановым. Он преподавал татарский, турецкий и арабский языки на факультете восточных языков, а до Петербурга работал адъюнктом восточной словесности Казанского университета. До нас дошли два письма Х. Фаизханова, адресованные Шокану Уалиханову. Их содержание свидетельствует, насколько близко они знали друг друга.

Особого внимания заслуживает общение Шокана Уалиханова с выдающимся русским ученым-химиком Д. И. Менделеевым, профессором Петербургского университета. Знакомство двух легендарных людей произошло, судя по всему, в доме ученого А. Н. Бекетова, куда захаживал Шокан Уалиханов. Д. И. Менделеев, как и все петербуржцы, был наслышан об отважном путешественнике, и ему интересно было послушать из первых уст о загадочном Восточном Туркестане. К тому же, в годы учебы в Омском кадетском корпусе Шокан часто посещал семью родной сестры Менделеева Е. И. Капустиной.

В Петербурге он продолжал работу над очерками по истории, географии и этнографии киргизов, начатыми в Омске. Шокан задумал сразу несколько больших работ с дальнейшей их публикацией, но осуществить эти планы ему так и не удалось.

Шокан не раз выступал на заседаниях Императорского Русского географического общества. По инициативе одного из основателей и почетного члена ИРГО, президента Русского эмбриологического общества, основателя эмбриологии академика Карла Эрнста фон Бэра Уалиханов незадолго до своего отъезда сделал сообщение о словесности кочевых народов и связи их языка с русским.

В Петербурге Уалиханов прожил совсем недолго, всего около года. Очень многое он сделать не успел, климат российской столицы и излишества светской жизни окончательно подорвали и без того хрупкое здоровье Шокана. В своих письмах домой он жаловался на нехватку денег и просил отца о помощи. Судя по воспоминаниям знакомых и признаниям самого Шокана, причиной могло стать увлечение молодого ученого карточными играми. Нехватка денег, долги, болезнь — все это, вероятно, и заставило Уалиханова отказаться от запланированной им поездки в Париж. Он покинул Петербург и вернулся домой.