Адольф фон Шлагинтвейт

В 1857 г. происходило в Кашгаре последнее восстание2, в самый день праздника разговенья3, ходжа Валихан-тюре бежал из Коканда в сопровождении семи человек кашгарских выходцев. Ночью, приехавши в кокандское укрепление Оксалур4, лежащее на пути из Оша в Кашгар, ходжа убил коменданта этой крепости, и гарнизон к нему присоединился. Несколько солдат, отправленных кашгарским аксакалом для сбора золота с киргиз рода чонь-багым5, кочующих поблизости укрепления, также к нему присоединились. Он поставил на всех дорогах, ведущих в Кашгар, караулы, чтобы киргизы не могли дать знать в город, и, оставшись тут, послал своих агентов собирать киргизское ополчение. Несколько кашгарских беков, посланных китайцами по направлению к Ошу для собирания слухов о ходжиях, были пойманы и представлены Валихану[-тюре], который, не вступая ни в какие расспросы, собственноручно отрубил им головы. Переночевав затем около переправы через Кызыл, в следующую же ночь он достиг первого китайского пикета. Часовых на стене у ворот не было. Один из спутников ходжи перелез через стену и отворил ворота.

Валихан-тюре с обнаженной саблей в руках и в сопровождении своих приверженцев вошел в казармы и изрубил всех без исключения китайцев, которые лежали и курили опиум; той же участи подверглись и кашгарцы, бывшие на пикете. Ничто однако же не нарушило тишины города, и никто не знал там о происходившем.

Когда отворились ворота, один из спутников ходжи поскакал по улицам города с криком: «Да здравствует Бузрюк-хан-тюре»7, вступил в город.

Дворец хакимбека8, успевшего убежать через другие ворота в китайский город, был очищен, и Валихана-тюре встретили во дворце при звуках труб и бубен. Все беки, не успевшие спастись бегством, были схвачены усердными жителями, и ходжа доставил себе удовольствие изрубить из них некоторых собственноручно.

На другой день пришли жители нескольких окрестных селений под начальством влиятельных беков. Хотя все беки, служившие китайцам и не успевшие спастись бегством в китайскую цитадель, пали под ножами палачей вместе со своими детьми, а жены их были отданы солдатам ходжи, но беки из помянутых селений явились к Валихану без опасения, потому что, служа китайскому правительству, они были постоянно в тайных сношениях с ходжами и посылали им постоянно деньги на случай священной войны, или «газата».

Валихан-тюре тотчас учредил звание минбаши9, в которое возвел кокандского аксакала Нормамета (Мухаммеда); другие придворные должности были также отданы кокандцам и кашгарским эмигрантам.

Восстание распространилось весьма быстро, и ходжа в короткое время собрал войско в 70 тысяч сипаев (конных) и 4 тысячи сарбазов (пеших), кроме ополчений, составившихся в городах и селениях, и разных искателей приключений: дервишей, курильщиков хашиша10 и проч. Войско было одето однообразно, вооружено на счет ходжи и разделялось на знамена – по 500 человек в каждом, под начальством пансадов (пятисотенников).

Все жители города ежедневно отправлялись с заступами и лопатами и запруживали реку Кызыл, чтобы направить течение ее на стены китайской крепости; кроме того, все иностранные купцы, вооруженные от ходжи короткими копьями, также обязаны были являться на осадные работы. Ходжа прибегал к всевозможным средствам, чтобы устроить свое войско: все мастеровые в Кашгаре были заняты изготовлением оружия, лошади отнимались у жителей и у иностранных купцов и отдавались в войско. Валихан беспрестанно увеличивал налоги. Он устроил также артиллерию, состоявшую из 8 пушек, действовавшую, впрочем, довольно плохо. Пушки выливались в самом Кашгаре под надзором какого-то афганца. По словам очевидцев, войска Валихана были гораздо лучше устроены и вооружены, чем даже у бухарского эмира, который считается в этом отношении образцом в Средней Азии. Китайцы пробовали делать вылазки для уничтожения осадных работ, но всякий раз претерпевали поражение, так что в последнее время только стреляли со стен из ружей.

Город Яркенд был вскоре взят ходжой. Для осады Яркенда он послал своего любимца Тилляхана, сына одного янычарского эмигранта11, который для успеха предприятия ложно был назван ходжой.

Несмотря на материальные силы, поддерживавшие владычество ходжи, нужно было, однако же, много терпения и преданности со стороны кашгарцев, чтобы вынести в продолжение ста десяти дней все жестокости и несправедливости этого тирана.

Как человек, постоянно куривший хашиш, Валихан-тюре дошел до какого-то сумасбродства и неистово предавался своим страстям. Он был одержим жаждою крови и не мог пропустить дня, чтобы собственноручно не изрубить несколько человек.

На берегах реки Кызыл ходжа воздвиг пирамиду из человеческих голов и тщательно заботился о возвышении этого, достойного его, монумента; головы всех убитых китайцев и мусульман собирали во всех местах и отправляли к пирамиде. Многие значительные лица сделались жертвою его лютости и, между прочим, один европеец, путешественник. Это был Адольф Шлагинтвейт, один из трех знаменитых исследователей Индии. Прибыл он из Яркенда и выдавал себя за английского ученого (хакима).

Жители, полагая, что этот европеец в состоянии помочь своими советами при осадных работах, весьма обрадовались прибытию ференга, перс.) – так на мусульманском Востоке называли европейцев. Происходит от древнего этнонима «франки», под которым впервые стали известны завоеватели-крестоносцы – участники крестовых походов на Ближний Восток (1096-1270). Для многих фанатично настроенных мусульман имя «ференги» было синонимом врага, чужеземца, подлежащего немедленному уничтожению.”>12. Его привели к Валихану-тюре, который, к несчастью, был тогда в припадке сумасшествия от хашиша; перед этим же путешественник поручил одному купцу по имени Наманбай из Маргелана и родственнику Валихана-тюре купить несколько кусков парчи для поднесения подарка ходже. Но свидание свирепого вождя с путешественником кончилось трагически.

Валихан спросил у последнего его документы, когда тот ответил, что может вручить их лишь кокандскому хану, на имя которого они адресованы13, то Валихан в ярости приказал тотчас отрубить ему голову. Свидание происходило во дворце губернатора. Шлагинтвейта повлекли за город через новую площадь с мечетью. Очевидцы рассказывают, что ференг был большого роста, носил туземную одежду, а длинные волосы непокрытой головы его развевались по ветру. Казнь совершена за городом, а отрубленная голова поставлена на пирамиду. Все это случилось в августе 1857 года*. Имущество Адольфа Шлагинтвейта и бумаги его достались в руки ходжи, и судьба их неизвестна.

О степени зверства Валихана-тюре можно судить по следующим фактам. Один кашгарский мастер, сделавши несколько сабельных клинков, пришел в сопровождении сына к ходже, чтобы поднести ему свои произведения. Представленный ему, он удостоился целования руки. Ходжа, взявши одну из сабель, спросил: «Остра ли?» Мастер ответил утвердительно. «Попробуем», – вскричал ходжа и одним взмахом отрубил голову сыну несчастного. «Да, – прибавил он, – сабля отличная», – и приказал наградить мастера почетным халатом.

Рассказывали также, что однажды Валихан-тюре пригласил к себе почетнейших лиц Кашгара и нескольких анджанских купцов. По кашгарскому обычаю были позваны музыканты. В самом разгаре [торжества] вдруг раздался громкий голос ходжи: «Палач!» Все гости с трепетом ожидали, на кого падет его выбор. Явился палач, и ему было указано на одного музыканта, который имел неосторожность зевнуть. При всех гостях была отрублена голова и отправлена на пирамиду.

Женщины, мужчины, солдаты и муллы равно подвергались кровожадным наклонностям ходжи; тюрьмы были завалены узниками, и весь Кашгар представлял огромное лобное место, на котором валялись повсюду трупы. Обычаи кашгарские, отличные от кокандских, не нравились ходже и преследовались им. Национальный костюм был изгнан: женщины должны были, по примеру анджанских, закрывать волосы белым платком и ни в каком случае не могли показываться на улице с открытыми лицами. Им было запрещено заплетать косы, и полиция строго за этим смотрела. Мужчины с шестилетнего возраста должны были носить чалму и регулярно посещать мечети, к чему кашгарцы вовсе не привыкли. Очень понятно, что после всего этого известие о прибытии из Или огромного китайского войска было принято с радостью.

Между тем народ и войско не находили в себе более сил терпеть кровавые прихоти Валихана-тюре, и с приближением китайского войска, оставленный почти всеми, он бежал. В Коканде, когда он воротился, его было посадили в тюрьму, но вскоре освободили, подвергнув даже пене14 его обвинителей, ибо связанный ходжа принадлежал к числу привилегированных особ, освобожденных от телесного наказания и смертной казни.

Китайцы, вступив снова во владение возмутившейся страною, свирепствовали не менее самого Валихана, ознаменовав себя рядом казней. Таково то гражданское положение страны, среди которой неистовства слепого деспотизма равняются разве только нравственному растлению общества, друг друга постоянно поддерживая и развивая.

Источник: Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Том 4 – Алма-Ата, Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1985, 2-е изд. доп. и переработанное, стр. 40-43.